— А что же с Анной?
— Я лишь хотел пояснить тебе, как я оказался так далеко от своей мечты. — Он горько усмехнулся, — она пугает меня. И мне совсем не стыдно так сказать о миниатюрной девушке. Она жуткое создание. Я ее даже человеком бы не назвал.
— Что с ней произошло? Где она была на лечении? — Дариус пытался вернуть невнятный рассказ ректора в нужное русло.
— Это специализированная больница. Там могут пройти лечение те, кто хочет оставить свое имя в тайне. В том числе, там лечат и душевно больных. Все ее истории болезни хранятся у ее отца, только в одной экземпляре, только в бумажном виде.
В тот день, она также находилась на лечении, ничего не обычного, команда ее даже навещала, когда в полном составе, когда по одному. Ее приступы быстрее проходили, если она начинала кого-то узнавать. А тут всю команду забрали и Артур попросил меня ее навестить. Попросил посидеть с ней и поговорить, что-то принести. Я и пришел. Меня провели, дали халат, — его взгляд сделался совсем пустым, руки задрожали сильнее, выдавая пережитое потрясения, — мне сказали лишь номер комнаты и пошел туда. Дверь оказал незакрытой. Стоило мне войти туда, как…. — судорожный вздох, — мне хотелось забыть то, что я увидел. Но несмотря на прошедшие годы, эти картины так и не стираются из памяти, я даже помню этот вязкий, металлический запах крови…. В комнате была Анна и несколько трупов. Один из них был пациентом, судя по одежде, остальные то ли врачи, то ли санитары. Они пришли на крик. Первого она убила этого пациента, потом и остальных. Когда я зашел она сидела рядом с еще живым врачом и осколком стекла рисовала на его лице. Едва я вошел и замер, она подняла на меня взгляд, она вся была в крови. И меня она узнала. Она свернула шею тому парню и встала ко мне. Я как в ступоре был. Это же просто ребенок. Я ее видел в этих дурацких кружевах, она ниже меня. Мелкий, угловатый ребенок. Она подошла ко мне и продемонстрировав свои окровавленные руки сказала: «Тебе нравиться цвет? Красный. Красивый правда?». А я молчал и не двигался, она тогда лишь улыбнулась, и довольная продолжила: «Тебе подойдет этот цвет. Ты будешь такого цвета, как и я. Я покажу тебе!». И она разорвала себе горло. Она разрывала его, а вся ее кровь брызгала на меня…. Эти шрамы на ее шее…. Это она сама себе горло разрывала. Там такая боль должна быть, а лишь повторяла, про цвет и продолжала рвать себе горло. Я даже не помню в какой момент прибежали еще врачи, ее зафиксировали и зашивали прям там на полу. Быстро, скоро…. Я вышел оттуда спустя лишь несколько недель, с внушительным счетом за лечение. Первым, что я сделал, заключил постоянный контракт на кураторство и отказался от мечты. Ее отцу даже не доложили о произошедшем, шрамы объяснили ее попытками самоубийства, но то что она сотворила с остальными…. Это даже не замяли, этого просто не было.
Остановилась мрачная тишина. Лишь ровное дыхание Анны слышалось. Ректор сделал глоток воды.
— Когда я с ней увиделся, она вела себя как обычно. Ничего в ней не выдавало. А я заговорить с ней об так и не смог. Больше меня пугает, а вдруг она помнит? Тогда, как она может быть, такой? А может она такая именно потому что помнит?
— Ректор, сейчас не время гадать. Что с ней будет? У нее ведь был приступ? Я правильно понимаю, именно поэтому вы ее оставили пока здесь. — Он провел пальцем по руке Анны. Она все также была без сознания.
— Да, ей лучше пока побыть здесь. У нее не было приступов уже несколько лет. Собственно, тот и был последним. Ей лучше, чтобы кто-то был рядом из знакомых, когда она придет в себя. Я к сожалению, не смогу постоянно присутствовать. Я пока вас оставлю, у меня еще много дел. Присмотри за ней.
Дариус остался наедине с Анной, лишь с тихими щелчками заблокировались двери. Некоторое время еще походив и постояв рядом с девушкой, сомневаясь в правдивости всей истории, Дариус прилег на соседнюю постель. Ему казалось, что просто на пару минут, однако стоило ему закрыть как он погрузился в беспокойный сон.
Проснулся в уже приглушенном свете ламп, под странные звуки и легкий цокот. Распахнув глаза, с удивлением Дариус обнаружил Анну уже сидящую на своей постели, со свободными руками и ногами в легкой, тонкой больничной рубашке, едва достигающих колен. Неестественно сгорбившись, она что-то делала, издавая при этом какие-то непонятные звуки.
— Анна? — Дариус сел, однако тут Анна повернулась, и его взгляд застыл на порезанных руках, до самых локтей, тонкие и ровные порезы. В руке она сжимала скальпель. Несколько рваных, резких движений и она уже стояла перед ним еще рывок и Дариус уловил запах ее крови, ведь Анна положила окровавленные пальцы на еще щеки, слегка поглаживая. Глаза словно отливали красным, лихорадочно поблескивая в полутьме.
— Дивный, дивный ребенок, — раздался тихий, совершенно не похожий голос прежней Анны шепот. Дариус замер, он прекрасно ощущал, как в ее руке все еще был зажат острый скальпель, и он находился как раз напротив его горла. Он едва различал что она бормотала, путая знакомые слова с совершенно неизвестным ему звучанием.
Яркий свет удавившись по их глазам сразу, заставил Анну или, что это было вместо нее, замолчать, устремив взгляд на вошедшего.
— Анна? — удивленный вопрос ректора.
— Тебе не понравился. — Анна продолжала сжимать щеки Дариуса не давая ему возможности повернуться, но при этом он видел, как эмоции сменялись на ее лице, отразив непониманием.
— Что? — Отавиу замер, стараясь не делать резких движений, однако дверь за собой закрыл.
— Красный. — Последовало короткое пояснение. — Ты не красный.
Ректор сглотнул, отступая назад. Девушка не двигалась, отслеживая каждое движение.
— Анна….
— Это не мое имя. — Девушка чуть подалась вперед, потеряв интерес к ректору.
— Как тебя зовут? — Дариус переместил руки на ее талию, слегка отстраняя от себя, она послушно сделала шаг назад.
— Тебе нельзя его знать…. Чей ты? А ты красный. Красивый красный. Почему тебя беспокоит это? — Ее едва понятное, бессвязное бормотание, прерывалось лишь непонятными словами, словно она разговаривала и не с ним. — Дивный мальчик, дивный подарок…. — И вот снова, она словно качнулась вперед и вновь лихорадочно шепча, осматривала лицо Дариуса, — хочу себе такой…. Отдашь, отдашь мне его?
— Что ты хочешь? — Дариус стался отстранить ее, отвести от себя руку со скальпелем.
— Сердце, дашь мне его? Я положу его на самое красивое место. Дивное, дивное сердце…. Нельзя…. Чужой подарок…. Как жаль…
— Анна! — Отавиу снова попытался позвать ее, но она даже голову не повернула на его голос.
— Надо же, не боишься меня…. — она с нежностью провела по его щеке, затем прижалась своей, присаживаясь к нему на колени и обнимая. — Жаль…. Как жаль, что нити обрываются…. Бедный мальчик, что же они с тобой сделали.
— О чем ты, говоришь, я не понимаю, — Дариус, отстранился от нее, вглядываясь в лихорадочно блестящие серые глаза.
— Оставили тебя одного, бросили… — она и не слышала его вопроса, продолжая бормотать больше для себя, — Дариус? — Первым изменился ее взгляд, став осмысленным и блекло-серым, голос Анны, а это уже точно была она, приобрел осмысленность, скальпель со звоном упал на пол. Анна устало пересела рядом с Дариусом. — Отто, принеси нити и антисептик. Транквилизаторы.
С раздражением и какой-то обреченной усталостью Анна посмотрела на свои руки, пока Отавиу принес ей все необходимое в металлическом поддоне.
— Сколько? — аккуратно поддев хирургическую нить, Анна оттерла от крови руку, сделала первый стежок. Узелок.