Последние слова он почти прокричал, сам испугавшись звуков своего голоса.
Усилием воли разжал кулак и то, что осталось от картонного стаканчика, упало на пол.
А потом Вилт ощутил руку Тейлы на своем плече.
— Прости, — прохрипел он. — Ты не виновата в моих бедах.
— Напротив, — она обняла его сзади, он ощутил, как постепенно успокаивается. Короткая вспышка сходила на нет.
От ее еще недавно сожженных рук исходило тепло. Вилт чувствовал, как накатывает бессилие.
— О чем ты? — безучастно спросил он.
— Как быстро я вас раздробила, — ее голос звучал глухо. — Даже жаль, что это не было моей целью. Лексу следовало оставить меня в изоляторе. Или хоть как-то объяснить свое решение.
— Возможно, — прошептал Вилт. — Почему он этого не сделал?
Тейла хмыкнула ему в спину.
— Наверное, не смог придумать хоть что-то, что могло сойти за правду.
— Почему нельзя было сказать эту правду? — Вилт развернулся и посмотрел ей в глаза. — Почему?
Тейла отвела взгляд.
— Потому что правда не всегда приглядна, — она поморщилась. — Слушай, а давай ты дашь мне нормальную одежду и отведешь куда-нибудь поесть? Желудок сводит…
Вилт решил, что это плохая идея. По сути, Тейле не стоило сразу же после вывода из комы скакать по Пределу. Но Императрица уперлась. Сказала, что ей некогда разлеживаться, а после того, как узнала, сколько времени она провела в капсуле, пришла в ужас.
— Данные могли устареть! — ни с того ни с сего воскликнула она.
И, начиная с этого момента, уже ничто не могло загнать ее обратно в постель. В тот момент, когда она заявила, что пойдет в первую же попавшуюся столовую прямо в больничной рубашке, Вилт сдался и принес ей одежду.
Но решил приглядеть. Вдруг свалится?
Впрочем, Тейла не возражала против его общества. Даже посоветовалась, что из еды можно положить в еще не разработавшийся желудок.
Когда трапеза завершилась, Вилт решил было, что Императрица отправится к себе в бокс, но тут его ждал очередной сюрприз.
— Мне надо к Лексу, — заявила она, когда он предложил проводить ее до бокса.
— Чего? Тейла, ты еще не оправилась…
— Ты меня из комы вывел? Вывел. Дальше я сама… и чего они на меня все смотрят?
Предельцы, встречавшиеся им на пути, действительно глазели на нее. Провожали взглядами. А некоторые — порывались подойти, но Вилт жестами останавливал их. Как бы героически Императрица сейчас себя не вела — она еще слишком слаба для разговоров.
— Я думаю, ты заслужила стать в этом месте своей. Привыкай, — хмыкнул Вилт. — Может, подружишься с кем-то, кроме меня.
— Больно надо, — проворчала Императрица.
А когда они дошли до кабинета Лека, Вилт понял две вещи. Первое: по сравнению с главой сопротивления Тейла выглядит совершенно здоровой. Второе: надо было все-таки его хотя бы предупредить.
Когда они вошли, Лек опять сидел над экранами. Картины были другими, но от этого они не стали менее страшными. Это точно показывают в официальных новостях? Увидев, кто почтил его своим присутствием, Лек так резко вскочил со стула, что он упал с жутким грохотом, а сам глава сопротивления почти сразу пошатнулся, вынужденно уперевшись руками в стол.
Бездна… только что вышедшая из комы Тейла действительно держалась на ногах намного лучше.
— Ты… очнулась? — уставившись на Императрицу, прохрипел глава сопротивления. — Я не знал.
— Очевидно так, — Тейла нахмурилась. — Что с тобой?
Вилт только порадовался, что не стал сообщать ей, как этот сумасшедший устраивал ночевки в ее палате.
Пусть сами разбираются. Если Лек, будучи способным привлечь людей к борьбе с Императором, не в силах объясниться с женщиной, это уже его проблемы.
К тому же, Вилт действительно не понимал, что их связывает.
Простояв столбом почти целую минуту, Лек поднял стул и сел обратно. Он выглядел совершенно обессиленным.
— Я много работаю, — наконец, ответил он. — Рад что ты… поправилась.
Тейла ошалело кивнула. Похоже, она подобной картины увидеть не ожидала.
— Говорят, ты остался без помощницы, — бросила она, садясь напротив Лека. — Может быть, стоит ее вернуть?
Лек усмехнулся. Трясущимися руками достав из пачки сигарету, он сунул ее в рот, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.
Картинки на экранах снова поменялись. И остались по-прежнему страшными.