Но Виктор понимал, что это не конец. В глубине души ему все же было тяжело жить с убийцей.
Сомнения, голос рассудка, его чувства к Анне – все это разрывало Виктора на части. Хотел бежать без оглядки, но не мог. Он не мог уйти не попрощавшись. Но как же объяснить, почему он уходит?
Каждый день оттягивал этот разговор. Без него Анна сойдет с ума, да он без неё тоже… Так как же быть?..
Чтобы отложить решение этой проблемы он, чем только не занимал себя. Написал длинное бессмысленное письмо домой, в котором на разные лады сообщил, что у него все хорошо.
Потом, даже зачем-то прибрался в квартире, но времени все равно оставалось много. Так что эти вечера в больнице стали для него спасением.
Наблюдая за тем, как настоящие хирурги проводят операции, о своих проблемах он забывал.
Им не разрешали входить в операционную без перчаток и белых халатов. Особого смысла в этом не было, так как они все равно стояли в стороне.
Далеко не все врачи позволяли присутствовать при операциях, некоторые всеми возможными способами старались выпроводить студентов.
В итоге Виктор стал ходить только к Симону. Этот высокий молодой хирург, немного грубоватый, простой в общении, по-своему нравился Виктору. Он даже внешне казался сильным, но вел себя спокойно и добродушно. Иногда Симон прикрикивал на ассистентов, но как-то совершенно не зло.
Ярко-зеленые глаза смотрели без взрослой строгости, казалось, он совсем недавно был беззаботным студентом. Густые огненно-рыжие волосы вечно казались растрепанными. Кожа была бледной, даже странно, что на щеках и носу нет веснушек.
За то все время Виктор ни разу не видел на лице этого человека грусти или тоски. Ему нравилась его работа, несмотря на трудности.
Симон относился к Виктору со снисходительной доброжелательностью, не повышал на него голос и не выгонял. Хотя во время операций Виктор, молча наблюдал, никаким образом никому не мешая, его присутствие нравилось далеко не всем.
*
В тот вечер привезли девочку с тройным переломом руки. Ей лет двенадцать, не больше. Она постоянно стонала, но пыталась сдерживать стоны, плотно сжимала губы. Глаза были широко раскрыты, губы посинели, а лицо стало серым от боли.
Несмотря на успокоительное, ей хотелось биться в истерике, но невероятным усилием воли она сдерживала это желание.
Картина была страшной. Тяжело смотреть на ее детское лицо искаженное страданием.
Виктор старался не смотреть на нее, потому что горло сразу же сдавливал комок, и так некстати начинало щипать в глазах…
Он видел уже не одну операцию, но то были взрослые люди. Смотреть, как плачет ребенок, оказалось невыносимо. Виктор осторожно поднялся со своего места и направился к выходу.
Молодая ассистентка с подносом случайно налетела на него и испуганно вскрикнула, потом прошептала:
- Извините.
Виктор, сильно смутившись, попытался помощь ей поднять с пола окровавленную вату, и осколки стекла, но Симон подошел, развернул его за плечо лицом к себе, а потом ударил по щеке.
- Иди отсюда, - сказал он, прибавив непечатное ругательство.
Глава 11
Виктор стоял лицом к окну и беззвучно глотал слезы. Ему было до боли обидно, потому, что он не был виноват в том, что случилось. Подвернулся под руку случайно, без всякого умысла. Осталось ощущение, будто на нем сорвали злость.
На щеке должен был остаться синяк. Виктор уже придумывал, что скажет Анне. Она ведь обязательно спросит. Врать неприятно, а правду сказать он не мог.
Чтобы никто не видел его таким, Виктор решил никуда не идти сразу. Через некоторое время больница опустеет, и он сможет выйти никем не замеченный.
Сзади послышались шаги. Виктор настороженно вздрогнул. Достал из кармана телефон и сделал вид, что набирает сообщение. Кто-то остановился рядом с ним. Он решил не оборачиваться.
Пока его не тронули за плечо.
- Эй, - голос Симона он узнал сразу. Пришлось обернуться.