Он знал, что его вызвали за двух дневное отсутствие на занятиях. Маленький кабинет был наполнен запахом пыли и старого тряпья, перекрывали это резкие духи.
Так что, войдя, Виктор невольно поморщился.
- Итак, по какой причине вы не посещали занятия?
- Я был болен.
- Где справка, записка от родителей?
- Мы вызывали частного врача, вряд ли он выдаст мне справку, а записку от родителей я не принесу.
- Почему? – она повысила голос.
- Во-первых, они живут в другом городе и не смогут подтвердить, что я действительно был болен. Во-вторых, мне уже двадцать и они не несут за меня никакой отвесности. Если вас это устроит, подобную записку может подписать моя невеста.
Он никогда не называл Анну по-другому. Ему казалось пошлым и унизительным говорить о сожительстве или гражданском браке. Тем если кто-то делал замечания, насчет нравственности или еще чего-нибудь, Виктор тут же вспыхивал от гнева. Он считал, что никто не вправе лезть в его личную жизнь.
В ответ на внимательный испытывающий взгляд из-под очков он гордо вскинул голову.
- В таком случае присядьте, - она жестом указала на стул, напротив своего стола. Тон был вежливым и спокойным, что немало удивило Виктора.
Он сел и приготовился к тому, что ему покажут журнал и прочитают лекцию о том, что можно бы и лучше учиться.
Сделав и вид, что внимательно слушает, Виктор почтительно склонил голову, и время от времени соглашаясь с её словами, погрузился в свои нерадостные мысли. Вопрос - как быть дальше, не находил ответа. Возвращаться к Анне ему не хотелось, слишком свежими были воспоминания… А больше идти некуда.
Одногруппников удивило то, что от декана Виктор пришел спокойный, как будто на него не накричали. На все расспросы он отвечал лениво, односложно, с явным нежеланием и потому они скоро отстали.
Несколько часов он бесцельно бродил по городу. Слушал музыку и смотрел в светло-голубое блеклое после дождя небо. Ему хотелось побыть одному, разобраться в своих мыслях.
С их первой встречи прошло чуть больше полугода. Виктор так и не понял, почему она тогда выбрала его, и почему он ушел с ней. Почти все это время они были вместе. Виктор уезжал домой на пару недель летом и все.
Кстати, дома ему сказали, что за год он сильно изменился. Стал взрослее, молчаливей. От него мало что сумели добиться только: «У меня все нормально. Все нравится. Я неплохо устроился».
От предложенных денег попытался отказаться, но этого ему сделать не позволили. Родители очень любили его. Благодаря своей замкнутости он не доставлял им никаких проблем.
Он не возвращался поздно домой потому, что кроме дома ему некуда идти. Не приводил домой приятелей, потому что никого не желал видеть. Не включал громко музыку, потому, что ненавидел шум, а соседу, который постоянно слушал шансон на весь дом, свернул руку. После чего шансона слышно не было, еще бы – ведь он пообещал свернуть и вторую…
В школе на него не жаловались.
Только его постоянное молчание и непривычная замкнутость немного настораживали. Раньше он часто кричал по ночам во сне, но спокойно уверял, что с ним всё нормально и почти каждый раз просил прощения, добавляя фразу, «…если я помешал вам спать».
Тот факт, что они беспокоятся о нем, ускользал от внимания Виктора.
*
Пообедал в какой-то столовой и уже после этого направился домой.
Он не пошел в полицию, не смея нарушить данное ей слово. Виктор хотел выслушать её объяснение, из обрывков фраз он не понял ничего. Ему было слишком больно, чтобы слушать.
Еще можно выслушать сейчас. Лучше поздно, чем никогда.
Глава 8
Анны не оказалось дома. На столе лежала записка:
«Ко мне сегодня придет сестра. Ее зовут Саша. Просто окрой ей дверь. Больше ничего не нужно. Она сама нальет себе чай и найдет чем заняться, пока меня нет. Будь вежлив с ней – она очень дорога для меня».