— Что я творю?.. Зачем?..
Один раз я уже был втянут в Петлю. Она в один миг уничтожила всё, что было мне дорого: мой город, мой дом, моих родителей...
«Господин в смятении», — осторожно шепчет голосок в голове.
«Разве это не обычное его состояние?» — злорадно смеётся второй.
Странно, что импульсивная Цуми обычно отвечает второй. Наверное, потому что они брат и сестра. Чтобы не путать их во время боя, я прошу обращаться ко мне по-разному. Вот только болтают они почти всё время.
— Просто, чтобы уточнить. Вы ведь хвостокрылые? Ваш осколок и право участвовать в войне украли, и вы перешли под защиту эльфов как одна из слабейших рас.
«Мы более не хвостокрылые. Став фамильярами, по твоей милости, господин, мы стали наполовину духами».
— И как же вы связаны с духами?
«Когда наше тело обращается в предмет, дух попадает к древу. Если ты умрёшь, а сосуд разрушится, мы застрянем здесь и постепенно исчезнем. Многие из нас остаются здесь, не в силе что-либо сделать. Вот почему мы защищаем господина, а не потому, что хотим».
Я ощущаю к себе волну ненависти. Довольно неприятное чувство. Словно тебя обволакивает холод, ожидая момента, когда ты потеряешь бдительность. Ощущение длится всего мгновение и, скорее всего, исходит от Цуми.
«Мы — фамильяры, стали маленькой расой, о которой маги ничего не знают. И мы не рассказываем о своих секретах. Просто ты можешь нам помочь. Тебе стоит забрать осколок. Ты хочешь забрать его...»
Раньше я не стремился разговаривать с фамильярами. Не хотел привязываться. Они всего лишь оружие, что может сломаться, если не сегодня, то завтра. Поэтому не ожидаю, что они начнут уговаривать и искушать меня. Хотя на меня их речи не очень-то и влияют.
— И чем я особенный?.. Полно магов, любящих вас больше, чем я, — говорю и понимаю, что это не так. Большинство магов лишь использует фамильяров как бездушное оружие. Я знаю лишь одно исключение. — Миори, она помогла бы с удовольствием. А я вечно сожалею обо всём, боюсь поступить неправильно, подавляю всё хорошее в себе, моя магия ужасна, у меня даже нет желания...
Слышится протяжный вздох Цуми. Я почти не ощущаю её в такой форме, только слышу и редко чувствую эмоции. Похоже, она и правда где-то не в нашем мире. И она понимает мои чувства лучше, чем я сам или её брат.
«Сейчас ты единственный маг, способный увидеть древо, хозяин».
Поднеся руку к груди, я усмехаюсь.
Так вот в чём дело... Проклятье. Я уже столько раз возненавидел это...
— Хотите, чтобы я участвовал в войне за часы? Да что со всеми вами! Полагаться на оружие, чтобы изменить мир? А не из-за этих ли часов произошло падение звёзд сто лет назад? Не из-за них ли сейчас все страдают? Ничему вас жизнь не научила! Да вы хоть знаете, на что способен самый крошечный осколок?! А что значит обладание одним из них? Хотите свалить эту ношу на того, кто вас...
Резко замолчав, прикусываю губу.
Да что я в самом деле? Не знаю, какие знания они получают от древа, своими глазами они видели только то, что видел я после встречи с ними. Да и всё равно уже обещал... Но до земель фей довольно долго идти, примерно четыре дня. Я должен попасть туда немедля, если хочу помочь Шидо оправдать свою жертву и предотвратить очередную победу ангелов.
Использовать... тебя... спустя десять лет...
Сжав пальцы на осколке, висящем на шее, я сам не могу понять, почему столько лет храню его. Он и подаренная мне от Совета мантия — единственное, что осталось от тех дней, когда я был самим собой. И именно поэтому мне следовало разорвать эту связь ещё тогда, когда первые собиратели, одним из которых я стал то ли по счастливой случайности, то ли по невезучести, пошли каждый своей дорогой. Все они стали правителями своих рас, повели слабых вперёд, дали им надежду и будущее. А я просто никчёмный маг, у которого ничего нет. Всё, что у меня было, отняли божественные часы, поэтому мне не оставалось иного, кроме как встать на путь разрушения. Нужно же было что-то делать с той силой, что мне дал осколок. И с теми чувствами, что до сих пор как гнойная рана.
Так глупо цепляться за прошлое... но всё равно я...
«Иди, господин».
«Доверься нам, хозяин».
Осколок вспыхивает, затмевая всё вокруг золотым сиянием. Мысленно зашипев на себя, подношу руки к лицу. Даже когда свет истощается, а я открываю глаза, они болят от многообразия красок. В нос забивается пыльца и запахи цветов. Резкая смена местности не лучшим образом влияет на моё состояние. Я разминаю пальцами занывшие виски и чувствую ком в горле.