– Хватит меня спрашивать, правда. Я не знаю.
По голосу мы поняли, что она не врет. И на время замолчали – пока сил хватило терпеть. А потом выпалили:
А нас можешь научить?
Мы сидели на краю парковки у кафе «Доминик». Под ногами валялись пустые пакетики из-под чипсов. Фи сбегала и купила воды для Марион, а еще кукурузных чипсов, снэков и печенья. Они показались мне страшно вкусными, восхитительными, напичканными искусственным усилителем вкуса сверх всякой меры, так, что язык защипало. Мы изумленно смеялись, набив рот солеными крошками, и вспоминали, как Хорек упал на колени, а потом зарылся лицом в песок.
– Да, – вдруг сказала Марион, и голос ее прозвучал робко, как у стыдливой невесты. – Если хотите, научу. Можем делать это вместе.
Если хотите, сказала она. Да кто ж не хочет научиться внушать страх, иметь силу, ставить ублюдков на колени? Мы хотели этого больше всего на свете.
Глава десятая
Пригород
Сейчас
Я подъехала к дому и увидела брата – он сидел на солнце и сворачивал косяк. Завидев меня, прищурился.
– Твоя губа уже лучше. Но разве тебе можно выходить из дома?
Я бросила велосипед у гаража.
– Подумаешь. Тебе вот все сходит с рук, даже кое-что похуже побега из дома.
Хэнк пожал плечами, словно говоря: ну да, сходит.
– Папа рассказал, что у вас случилось с этим мешком дерьма, твоим парнем. Хочешь, я ему наваляю?
– Бывшим парнем. Нет, не хочу.
– В следующий раз просто позвони мне, тупица. Я за тобой приеду.
– Так и сделаю, но ты уж, пожалуйста, возьми трубку. – Я присела рядом. – Ну что, Хэнк…
– Что, Айви?
– Знаю, ты не любишь эти разговоры. Никогда не любил. Но надо поговорить о маме.
Он старательно набивал косяк и не смотрел на меня.
– А может, не надо?
– Я серьезно, – не унималась я. – С ней что-то происходит. Ты в последнее время с ней не говорил?
– Говорил? С мамой? Смешная ты.
У них с мамой были своеобразные отношения, и я старалась в них не лезть. Обычно старалась.
– Слушай. Вчера я видела, как она закапывала что-то во дворе. Я пошла и раскопала.
Он не сразу ответил.
– И что?
– Там была банка с кровью. И осколками зеркала. Кровь, Хэнк! Что это может быть?
– А вчера было полнолуние?
Сердце забилось сильнее.
– Не знаю. Кажется, нет. А что?
– Белая женщина из пригорода, увлекающаяся эзотерикой – что еще она может делать в полнолуние? Небось вычитала в книжке заговор на изобилие.
В его словах была логика, и меня это разозлило. Я достала телефон и показала ему фото мертвого кролика.
– Хорошо, но на днях я нашла вот это перед нашим домом. И я только что ездила в лавку. Она почему-то была закрыла, но я уверена, что там тоже был кролик. Такой же, на полу.
Он взглянул на экран и отдернулся.
– Бр-р. Зачем это фотографировать? Насчет кролика не знаю, но видел, как папа поливал дорожку из шланга. Думаю, это дети кукурузы сделали. Тот странный мальчик из голубого дома.
– Питер.
– Ага, Питер. Но если боишься, поговори с тетей Фи.
– Я ей написала. Она обещала перезвонить.
– Вот и хорошо. – Он смотрел на меня затуманившимся взглядом. Потом покачал головой. – Если бы что-то стряслось, она бы сказала. Мама ни за что не признается, но тетя Фи – та сказала бы.
– Наверно, – ответила я и засомневалась. Рассказать о сейфе в шкафу или нет?
Пока рано, решила я. Он сам захочет туда заглянуть. Или скажет, что я делаю из мухи слона. В любом случае я только разозлюсь.
Хэнк взял свернутую самокрутку.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Ну и ладно. – Он положил косяк в жестянку из-под мятных драже и смахнул крошки травы с коленей, словно собирался встать. Но я еще не закончила, поэтому открыла рот и выпалила первое, что пришло в голову. Что давно крутилось в голове, как вода в раковине вокруг слива.
– Помнишь Хэтти Картер? – спросила я.
– О боже, – он рассмеялся. – Кто не помнит Хэтти Картер.
– Да, но ты знал, что она надо мной издевалась?
– Над тобой кто-то издевался? Серьезно?
– В школе все над кем-то издеваются. Или над тобой, или ты сам. – Я старалась быть невозмутимой, но Хэтти Картер причинила мне немало зла. Заливала мне в шкафчик вишневую колу. Рассказывала всем, что я шлюха. По воскресеньям накануне новой учебной недели у меня от страха болел живот. А главное, я не понимала, зачем она это делала. Из общих предметов у нас был только спорт, и Хэтти терроризировала меня неделями, пока учительница не застала ее в тот момент, когда она посылала мое фото из раздевалки в нижнем белье своим друзьям. Это уже тянуло на подсудное дело, так что администрация в кои-то веки решила вмешаться.