– Да о чем ты говоришь, Стюарт? – С нарастающей неприязнью повысил голос Пол. – Как ты можешь?! Сейчас?!!
– Мир сопротивляется, Пол, понимаешь? Но вы не должны отступать!
Пол смотрел на него уже с откровенной ненавистью и чувствовал, как безотчетный ужас охватывает его.
– Ты псих, Стюарт! – крикнул он. – Просто псих! Я видеть тебя больше не хочу!
И он со всех ног кинулся к дому.
6
Гамбург. Последнее время в Германии вошли в моду английские группы.
Клуб «Индра»[10] . В углу, на пятачке для музыкантов – ансамбль «Рори Сторм и Ураганы»[11] .
За ударной установкой – худой носатый парнишка с короткой реденькой бородкой.
– Эй, Ринго, а ну, покажи класс! – кричали ему англоязычные посетители. – Сыграй-ка нам Брамса: «Брамс! Брамс! Бах-бабах!» Разогретые пивком немцы требовали: «Шнеллер, шнеллер![12] »
На выкрики парнишка не обращал ни малейшего внимания. Чувство собственного достоинства у него было. Иногда оно даже мешало ему в работе: он всегда стучал так, как считал нужным он сам, а не руководитель группы, гитарист Рори Сторм.
Сыграв пару песен, «Ураганы» уселись за столик.
– Ну, «Властелин колец», что за сюрприз ты нам приготовил? – спросил Рори, хотя, конечно же прекрасно знал, в чем дело.
Сказочным именем Ринго иногда звали потому, что колец и перстней на нем было больше, чем в ювелирной лавке. Это был его бзик. Да и его манера говорить напоминала хоббитскую.
Вот и сейчас, поднявшись и напыжившись от гордости, он залопотал:
– А ну, господа хорошие, споднимите-ка свои круженции, выпейте-ка пивка пенного, да пожелайте мне здоровья отменного. Ибо, дружочки-приятели у меня сегодня – День рождения!
Все, разулыбавшись, подняли кружки.
Глотнув пива, Рори достал из кармана костюма поздравительную открытку и небольшую коробочку.
– Это тебе от нас, Ринго.
Поблагодарив, Ринго взял открытку двумя руками, поднес ее к самому носу и попытался прочесть:
– До... Доро... Дорогому... – Наконец осилил он. И этого ему было вполне достаточно. «Дорогому» – повторил он с умилением. Растроганно посмотрев на приятелей, он бережно сложил открытку, опустил ее в карман пиджака и потянулся за коробочкой.
Внутри лежал перстень с яйцеобразным камнем цвета бутылочного стекла.
– Ой! Это мне? – не поверил своим глазам Ринго.
– Коллекционная вещица! – похвалился Рори. – Ручная работа! Сейчас такого уже никто не делает! Только мы... – он осекся, но именинник ничего не заметил. Он уже сел и с вожделением погрузился в созерцание подарка.
Кольцо оказалось великоватым и легко соскальзывало с пальца. Ринго решил немедленно потолстеть и закричал:
– Пива! Пива! – и зачем-то добавил: – В кружках.
Затем вновь во все глаза уставился на камень. Он словно нырнул в его зеленоватые недра... Он ничего не видел и не слышал вокруг.
– Ну все, День рождения закончен, – заключил бас-гитарист и певец Лу Уолтерс. Он потряс именинника за плечо. – Эй, приятель, очнись!
– Ты, конечно, не из нашего мира и здесь только проездом, – вторил ему еще один урагановец – Ти Брайен, – но, отвлекись ты, в конце концов!
Ринго с сожалением закрыл коробочку, сунул подарок во внутренний карман и похлопал по нему, убеждаясь, что все на месте. Лишь после этого он демонстративно оглядел друзей, словно говоря: «Я здесь, с вами!»
– Это называется, помешательство на почве... на каменной почве, – констатировал Лу. – Добро пожаловать в наш мир, дружище! Вот и пиво подоспело!
– Что ж, вмочим по пивку, хрустнем по чипсам, вдарим по фисташкам! – согласился Ринго. – Спасибо вам за камешек. Камешек-то не простой... – Добавил он, хитровато прищурившись. – Показать?
– Нет, нет, – запротестовали урагановцы.
– Лучше скажи, Ринго, сколько тебе стукнуло? – переменил тему Рори.
– Куда стукнуло? – не понял Ринго.
– Да-а, тебя точно стукнуло... Я спрашиваю, сколько лет-то тебе, мужчина?
– Разве об этом спрашивают, – кокетливо ответил за Ринго Ти Брайен и коснулся ладонью коленки Рори.
Когда народ отсмеялся, Ринго серьезно ответил:
– А почему не спрашивают? Девятнадцать.
Его заявление вызвало еще более громовой раскат хохота.
Обидевшись, Ринго вновь полез в карман за камнем, но Рори поторопился отвлечь его:
– Подожди. Да ты, оказывается старше нас всех! У тебя уже, наверное, песок из барабанов сыпется.
– Да это не из барабанов. Это из ботинок. Я сегодня на пляже был...
Музыканты переглянулись. Стало окончательно ясно, что говорить с ним стоит только серьезно. Осушив свою кружку, Ти Брайен задал вопрос, который, пожалуй, тут хотел задать каждый:
– Я вот что думал у тебя спросить. Мы уже давно вместе играем, а такое впечатление, что ты какой-то другой, что ли... Не наш...
Ринго огляделся. И обнаружил, что все с любопытством ожидают его ответа.
– Да бросьте, – смутился он. – Я такой же как и все. Просто... – и тут он процитировал фразу, которую учил уже несколько дней: – ...для каждого индивидуума приемлем лишь, э-э... исконно субъективный алгоритм сублимации, м-м... чувственных идей...
Ти Брайен озадаченно посмотрел на него:
– Ну вот и я о том же... – протянул он.
Когда маленькому Ричарду Старки исполнилось три года, его родители разошлись. Ринго, услышав это слово, решил, что папа с мамой шли навстречу друг другу, но почему-то не встретились.
– Папа заблудился? – спрашивал он у матери.
– Наверное, – соглашалась миссис Элси.
– Ему холодно и одиноко?
– Не уверена, – отвечала мать, мягко уходя от дальнейшего обсуждения скользкой темы. Но Ринго принимался за новую, не менее для нее болезненную:
– А почему у меня нет ни сестренок, ни братишек?
– Об этом ты когда-нибудь спросишь у папы.
– Когда я стану папой, у меня будет целая куча братьев и сестер! И двоюродных и троюродных!
– Ладно, «папа». Спи, – говорила миссис Элси. – Давай-ка, я лучше расскажу тебе сказку...
– Про бабушку?
Сказка про бабушку матери изрядно поднадоела, но повторять ее приходилось вновь и вновь:
11
«Rory Storm and Hurricanes». «Rory» – сценический псевдоним Ала Колдвдвела (от англ. roaring – ревущий). Так что, название группы можно перевести, как «Ревущий Шторм и Ураганы»