Выбрать главу

Азариил ощутил, как ослабевают путы, и уже не сдавливает горло, и дышать становится легче. Будто выскользнув из безжалостного железного захвата, он осел на пол, стукнувшись коленями, и завалился на бок — вывихнутые руки обвисли безвольными плетьми, опереться на них не получилось. Щека проехалась по острым камешкам и выщербленным крошкам плит. Сломанные крылья оттягивали плечи назад и лежали мертвым грузом. Сейчас, когда вернулась подвижность, боль вгрызлась в них с удвоенной силой. До чего же мучительна телесность. Если бы только развоплотиться, насколько легче стало бы без тесной и громоздкой, пропитанной болью плоти!.. Азариил не находил в себе сил совершить подобное. Казалось, он безнадежно врос в смертную оболочку, и та не отпускала.

Мастема с Хранителем бились насмерть. Вспышки, лязг и грохот наполняли пространство, дрожали стены, сыпались искры, и свирепый ветер хлестал по щекам и плевался мокрым снегом и сажей. Ритуальные свечи погасли и раскатились. Надрывно, во всю силу новорожденных легких орал багровый младенец. Прыгали по углам тени. Расступились демоны, тревожно следя за поединком. Попрятались в щели бесы-прислужники: близость Ангела-Хранителя вызывала в них безумие и первобытный ужас.

— Азариил, — тихонько, хрипло до неузнаваемости позвали сзади.

У него не получилось обернуться. Боль рвала крылья с такой силой, что в мысли закралась малодушное желание отсечь их; от каждого движения мутилось сознание.

— Чем тебе помочь? — над ним склонилась Варя. Пользуясь всеобщим замешательством и исчезновением рогатых мучителей, она подползла ближе. Кровь капала с ее подбородка и пленкой блестела на зубах.

— Помолись, — выдохнул Азариил, вложив в просьбу остатки сил.

Тихий, прерывистый от волнения голос, шепчущий спасительные слова, бальзамом пролился на раны. Все вокруг поплыло. Утихли звуки сокрушительных ударов, смешались воедино темные краски, и яростный ветер с его издевательскими плевками вдруг показался приятным и желанным: он словно задувал огонь, полыхающий внутри. Азариил прикрыл глаза, ловя губами живительную влагу талого снега и чувствуя, как тяжкое бремя сползает с плеч.

Красное сияние молитвы разливалось вокруг. Варя не замечала его, как не могла увидеть и душу брата, в нерешительности парившую у края алтаря. Зато демоны не дремали.

Первой опомнилась Белфегор. Мгновенно очутившись рядом, она вцепилась Варе в волосы и рывком вздернула ее на ноги:

— Заткнись, не то шею сверну!

— Отпусти ее, — с трудом опираясь на руку, глядя снизу вверх на взбешенную демоницу, произнес Азариил.

— Гляди-ка, очухался, — Белфегор пнула его по запястью, и рука подломилась. Азариил ударился плечом об пол. — А с тебя я все-таки спущу шкуру, девка! Эх и достала ты уже своими псалмами!

И вот тут Азариил ощутил, как в нем разгорается незнакомое доселе чувство, как оно закипает и клокочет внутри, как застилает взор багровой пеленой. Впервые в жизни, поддавшись искушению, он впустил в себя злость. И обнаружил, что в глубинах человеческой ярости сокрыт поистине неисчерпаемый источник сил.

Он сам не осознал до конца, что произошло. Мгновение назад корчился в пыли, — и вдруг оказался твердо стоящим на ногах. Был удар или нет — бог весть, только Белфегор, воспарив над полом, пересекла зал и обрушилась прямо на алтарь. Младенца смело с жертвенника. Сосуды с душами опрокинулись, покатились и один за другим стали соскальзывать на пол. Сухой треск лопнувших амфор разнесся по церкви:

Хлоп!

Крак!

Бах!

Осколки рассыпались яичной скорлупой и со свистом принялись морщиться, корежиться, истончаться. Над ними заклубились, медленно вытягиваясь ввысь, очертания человеческих тел. Мутные, грязные и кривые, они заныли и застенали.

— Нет! — заорал Мастема, отшвырнув от себя Хранителя — тот врезался в иконостас и мигом развернулся, но нападать повременил. — Держите их. Не дайте им улизнуть!

Обезумев, он бросился подбирать остатки разбитых вессаонов, и демоны последовали его примеру: загудели, забормотали свои богомерзкие заклинания, опутывая освобожденные души наспех сотканными сетями.

Видимо, догадавшись, что толку от удерживающих ритуалов теперь не будет, Мастема выпрямился, воздел руки и заорал — на сей раз призывая силы ада в помощь Аваддону. Голос громовым раскатом прокатился под крышей, завибрировали стены, посыпались на пол оставшиеся оконные стекла. В земле зарокотало, земля с утробным урчанием содрогнулась.

Хранитель окутал душу Андрея текучими, тонкими крыльями и повлек прочь от жертвенника к телу на столбе. Азариил, позабыв о боли, как мог, расправил крылья и подхватил Варю — та вцепилась в него и, кажется, продолжала бормотать какие-то молитвы.