— Мы не в силах связать их, повелитель, — пискнул кто-то, обращаясь к Мастеме.
Андрей скосил глаза и сквозь пелену дыма и слез рассмотрел округлое, восковое лицо Белфегора. Демоница говорила напряженно и выглядела окаменевшей, но в ее тоне не звучало подобострастие. Похоже, она находилась у владыки на хорошем счету и могла позволить себе сообщать дурные вести, не рискуя впасть в немилость, а то и вовсе лишиться головы. Правда, едва лишь белесые зенки Мастемы вонзились в нее, она тяжело сглотнула и придушенно выдавила:
— Проклятый Азариил уничтожил все шесть сосудов, разорвал цепи заклинаний. Мы бы сплели их снова поодиночке, но не можем удержать. Ангелы смерти явятся сюда с минуты на минуту, чтобы забрать души…
— Азариил разбил? — пророкотал Мастема. Его голос нестерпимо давил на уши: низкий, гулкий, утробный. — А по-моему, это ты не справилась с девкой.
— Я бы справилась, повелитель. Но ангел словно озверел!
— Ангел?! — изумился Мастема. — Озверел?
От его хохота кровь застыла а в жилах.
— Ври да не завирайся! Его размолотило в крошку, он и мухи бы не одолел!
— Он защищал праведницу, — неожиданно вступился Асмодей. — Дал волю гневу. Я предупреждал, что с этим падшим все не так просто.
— Где он? — Мастема жадно втянул воздух ноздрями, словно акула, почуявшая кровь.
— На пути в преисподнюю! — дерзко заявил Асмодей. — И больше никого не потревожит.
Варя слабо пискнула и полуобморочно пошатнулась. Андрей ощутил, как соскользнули с груди ее ослабевшие руки.
— Но ангел лишь причина, — продолжил тем временем Асмодей. — А истинный виновник — человек.
Указующий перст уперся в Андрея.
— Не буду выяснять, как тебе удалось очиститься, жалкий выродок, — шипение Мастемы пробрало до костей. — Но поверь, ты пожалеешь, что вывернулся. Я приготовлю для тебя такую смерть, что ты не раз проклянешь и пернатую образину, обратившую тебя к свету, и Того, Кто ее подослал. Не видать тебе рая, запомни. Все предписанное сбудется: ты отправишься туда, где для тебя приготовят самые изощренные пытки…
— Умолкни, — вдруг перебил спокойный голос, и вперед выступил Ангел-Хранитель. — Ты и твое племя ничего в нем больше не имеют. Он прощен. И если кто посмеет приблизиться хоть на шаг…
Сияющий полупрозрачный меч, описавший в воздухе изящную дугу, был красноречивее любых пророчеств. Мастема злобно дернулся — внутри у него бурлила ярость, — но Хранитель грозно качнулся навстречу.
— Тогда возьмем ее! — истерично рявкнула Белфегор, в мгновение ока подлетев к Варе, и вздернула ее за волосы. Та закричала, вырываясь. Андрей скатился с ее коленей и приподнялся на дрожащих руках, превозмогая боль и слабость.
— Отпустите ее! — захрипел он, но из горла вырвалось лишь жалкое клокотание.
Белфегор рассмеялась. Хранитель двинулся к ней, однако был остановлен властным жестом.
— Ни с места! — выплюнула демоница. — Стоять. У тебя нет полномочий! Праведница уже не праведница, она во власти блудных помыслов. Все видели? Все слышали? Она позарилась на ангела!
Демоны победно загоготали, бесы зажужжали.
— Кощунство, — издевательски провозгласила Белфегор, упиваясь триумфом. — Мы заберем ее как утешительный приз.
Она швырнула Варю к ногам Мастемы. Та так и осталась лежать ничком — по-видимому, потеряла сознание.
— Отпустите! — беззвучно надрывался Андрей, барахтаясь в вулкане боли и отчаяния. Осознав тщетность потуг, он обернулся к Хранителю и взмолился о помощи. Но тот не среагировал.
— Принимается, — брезгливо снизошел Мастема. — А насчет этих, забирайте, сколько сумеете связать.
Демоны развернули бурную деятельность, колдуя над разбитыми сосудами. Души глухо, уныло стонали и вяло сопротивлялись, скованные смертной дремой, и только одна, очнувшись, громко визжала — ее увещевал Асмодей.
— Вспомни, как чудесно нам было вместе, — сладко мурлыкал он, обхаживая ее и прикасаясь то здесь, то там. От этих прикосновений жертва содрогалась и рыдала пуще прежнего. — Мы еще позабавимся, милая, обещаю…
Мастема намотал на руку варины волосы и поволок за собой к выходу. Та очнулась, беспомощно закричала, упираясь, стремясь за что-нибудь ухватиться.
Неужели Хранитель не защитит? Неужели некому вступиться? Где же Азариил? В парализованном мозгу шевельнулось воспоминание: кто-то упоминал об ангеле, но упоминал нехорошо, утверждал невероятное, дикое, такое, чему и поверить невозможно.