Промокнув волосы полотенцем, Андрей прошлепал босиком в спальню — по привычке в одних трусах. Остолбеневшая Варя покраснела как маков цвет. Ничего, пусть привыкает. Кто виноват, что он забыл чистую одежду?
— Чего заказала? — осведомился Андрей из комнаты, натягивая штаны.
— Ничего, — девушка оперлась рукой о косяк. Подразумевалось, видимо, что слово прозвучит решительно и твердо, но вместо этого голос надрывно дрожал и звенел. — Давай договоримся. Пока я здесь живу, ты считаешься с моим присутствием. Уважаешь личное пространство и не разгуливаешь по квартире, в чем мать родила.
Андрей обернулся, едва не присвистнув:
— А про свой устав в чужом монастыре слыхала? Мой дом: в чем хочу, в том и стану разгуливать.
— Барахлом кичишься, а воспитание хромает на обе ноги.
— Не понял. Тебя встретили, привезли, только что красную дорожку не расстелили — и вот она, благодарность! В деревне своей условия диктовать будешь, ясно? Не я к тебе явился с протянутой рукой, вот и нечего в позу вставать. Не нравится — топай в гостиницу, папаша оплатит, раз уж взялся.
Варя сощурилась. Глаза покраснели и мокро заблестели, губы задрожали. Ох, вот только обойдемся без мелодрам!
— Я не навязывалась, — выдавила девушка. — Ни тебе, ни ему. Мне и в «тьмутаракани» неплохо жилось.
— Ну и езжай обратно!
Она быстро-быстро закивала:
— Хорошо. Отлично. Как скажешь.
И скрылась в коридоре.
Андрей закатил глаза и прислонился к шкафу. Беда-огорчение.
— Эй! — он застиг Варю уже в прихожей, когда та судорожно натягивала пальто, глотая слезы. — Слушай… Чем я тебя обидел-то? Ты чего, мужика в трусах никогда не видела?
Спросил — и осекся. Девушка поспешно отвернулась, и с растущим изумлением Андрей осознал: нет, не видела. Вот тебе раз! Где такие незамутненные, неиспорченные водятся?!
— Ладно, ладно, я понял, — он примирительным жестом вскинул руки. — Вспылил, был не прав. Прости! Клянусь обращаться с тобой аккуратно, как с хрустальной вазой.
Варвара прекратила теребить пуговицы, взглянула из-под упавшей на глаза челки с недоверием. Испуганная, потерянная в чужом городе, угодившая в чужую жизнь — до Андрея только сейчас дошло, как ей неуютно и страшно.
— Мир? — предложил он.
Она шмыгнула носом, нервно вытерла слезы рукавом кофты и кивнула.
— Пиццу с чем любишь? Классическую, с грибами, перцем, мясом, лососем?
Варвара растерянно пожала плечами:
— Без разницы.
— Чай? Кофе? Сок?
— Тоже на заказ? У тебя даже заварки нет, что ли?
Андрей со вздохом отвернулся к телефону, ткнул в кнопку быстрого набора. Пока высказывал пожелания оператору на другом конце провода, сестра исследовала холл, заглянула во вторую спальню, в зал — и скрылась за дверями мастерской. Повесив трубку, Андрей последовал за ней.
Бардак в мастерской переплюнул все остальные комнаты, вместе взятые. Домработнице Марине появляться здесь и рыться в святая святых категорически запрещалось. Тканые половики на полу не вытряхивались лет двести, рамы и каркасы громоздились вдоль стен; коробки с красками и пастелью, разноформатные альбомы, палитры и кисти занимали несколько полок и три больших пенала. На двухместном диване лежала стопка цветных тканей: здесь обычно позировали натурщицы и клиенты. На столике возле ширмы догнивал забытый кем-то гамбургер. Полотенца, перепачканные красками тряпки, банки с маслом и бутылки с растворителем, досуха выжатые тюбики валялись по всему помещению. Полуфабрикаты, не удавшиеся картины и законченные полотна, не нашедшие применения, стояли рядком у дальней стены. Рабочий мольберт пустовал. Три других с холстами, накрытыми белой материей, привлекли внимание Варвары.
— Можно? — не дожидаясь разрешения, та откинула ткань с одного из них. Задумчиво склонила голову набок, изучая портрет. Не говоря ни слова, подошла ко второму, потом к третьему. Андрей с привычным снисхождением приготовился выслушать комплименты — девушки на них, как правило, не скупились. Однако Варя не удостоила работы ни единым замечанием. Спокойно вернула на место ткань и осведомилась, когда доставят пиццу.
— Без комментариев? — уточнил Андрей, неприятно задетый ее равнодушием.
— А тебя интересует мое мнение?
— Свежий взгляд всегда любопытен. И полезен.
— Безвкусно, бездарно, пошло и просто скучно, — лаконично и безжалостно отрезала Варя. — Надеюсь, вердикт действительно окажется полезным.
Андрей пожалел, что не отправил ее пешком до метро.
— Неужели? — оскорбленное самолюбие требовало объяснений. — Ты хорошо разбираешься в искусстве?