Тусклый свет фонаря на миг высек из мглы его силуэт и отбросил гигантскую крылатую тень на дорогу. Он остановился, запрокинул голову. Ледяные капли ударили в лицо, и он открыл рот, ловя их, ощущая пресный вкус на языке.
— Эй, ты!
Голос звучал непривычно низко, и поначалу он принял восклицание за гул ветра в проводах. Но, похоже, обращались к нему.
— Отвали от моей тачки! — проорали из распахнутого окна на третьем этаже.
Как это было понять? Что крылось за просьбой отвалить от тачки?
Вокруг громоздились дома, машины. Вой сигнализационных сирен. О… Это он натворил? Стоило быть внимательней.
Он поджал незримые крылья и в наступившей тишине зашагал прочь.
Если до полуночи публика в «Кристалле» ещё сохраняла внешнюю пристойность, то после часа многое менялось. Из соседнего зала, с танцпола, временами начинал доноситься дикий девчоночий ор, переходящий в визг. То и дело раздавались взрывы басовитого мужского хохота. Споры велись на повышенных тонах, чтобы перекрыть грохот музыки. Иногда возникали потасовки, которые быстро и почти без шума пресекала не дремлющая охрана.
В прокуренном насквозь баре было жарко, душно и темно. Табачный дым пластами висел в воздухе и разъедал глаза, от него все казалось серым, мутным и плывущим. Густые алкогольные пары били в ноздри и в голову, точно отбойный молоток.
Выслушивая болтовню Сергея об очередном дизайнерском проекте, Андрей глотнул пива из литровой прозрачной кружки. Стекло сначала запотело от холода, потом быстро нагрелось в душной атмосфере, и теперь теплые капли стекали по наружным стенкам. Андрей поморщился, вытирая пальцы о штанину джинсов, машинально полистал материалы, над которыми Болотов корпел последний месяц. Серьезные заказы ему попадались редко, но метко. То девяностолетняя бабулька, впавшая в маразм, посулит золотые горы за дизайн столовой для собак; то хозяева подземного кафе пожелают отделку в славных традициях Святой Инквизиции. Впрочем, Серега и обычные проекты умудрялся превратить в апофеоз нелепости. Вроде нынешней комнаты для слепой девочки, которую родители попросили украсить объемными панно с сюжетами из русских сказок. А Серега с детства любил зеленых троллей и экспрессионизм и горой стоял за свободу творческого самовыражения — не трудно догадаться, чем грозила обернуться его неуемная и неуместная изобретательность.
В общем, проект оставлял желать лучшего, равно как и истощившийся к тридцати годам талант его создателя, однако сообщать подобные вещи в людном баре в половине второго ночи не годилось. Возилось внутри нехорошее предчувствие, что за честность от подвыпившего непризнанного гения можно и по шее схлопотать.
Как-то скучно да однообразно было сегодня в «Кристалле». Теплый алкоголь лениво плескался в желудке, одурманив ровно до того состояния, когда соображается вяло и с ленцой, мышцы дрябнут, а удовольствия — ноль, сплошное раздражение. Из приятелей подтянулся один Болотов, остальные надумали отоспаться перед трудовыми буднями. Объявилась и вчерашняя знакомая, Инесса, — вот уж с кем не приведи бог снова проснуться в одной постели!
Ночь оказалась безнадежно испорченной. Вдобавок Серега, облокотившись на стойку и грузно дыша в ухо, вдруг сообщил грудным басом:
— Андрюх, по-моему, вон тот мужик в углу уже битый час на тебя пялится.
Устроившаяся по левую руку Инесса не расслышала и навязчиво вцепилась в рубашку:
— О чем речь?
Андрей подавил желание стряхнуть с себя ее маленькую ручку с длинными и острыми фиолетовыми коготками. Обернулся, кинул взгляд через плечо. И сразу выделил среди посетителей того, о ком предупреждал Серега.
Мужик действительно наблюдал. Черноволосый, небритый, весь какой-то взлохмаченный и всклокоченный, в темной куртке, серой рубашке — и с выражением блаженного идиотизма на лице: осоловелые глаза, дурная полуулыбка. Обкурился, что ли? Впрочем, стоило всмотреться пристальнее — и он стушевался, уткнулся в стол, с подчеркнутым вниманием изучая собственные сцепленные пальцы, заерзал на стуле, точно барышня на первом свидании. М-да… Никудышный наблюдатель.
— Ты влип в передрягу? — уточнил Сергей, собирая свои эскизы в папку на случай, если придется улепетывать от погони.
— Не припомню, — пробормотал Андрей.
— Главное, не нервничай. У тебя поклонников пруд пруди, может, и этот из их числа. Почти час просидел и ничего не заказал. Удивляюсь, как его ещё не вышвырнули за дверь.