Гроза в моих руках выплевывала одну искрящуюся смерть за другой. Артефакт не смолкал ни на миг. Каждый выстрел отнимал сразу несколько жизней. Но все это было лишь каплей в море.
За миг до того, как волна атакующих докатилась до стен, катапульты выстрелили дважды. Горящие валуны сметали защитников вместе с кусками стен. Я думал, что обстрел прекратится, когда завяжется ближний бой. Но первыми в город ворвались павшие. Их Уриэль не жалел. Падающие с неба камни продолжили отнимать жизни и своих, и чужих бойцов.
Паладины почти ворвались в город. Удерживать то, что осталось от стены, больше не имело смысла. Дыр в ней стало куда больше, чем уцелевших фрагментов. Все вокруг горело, едкий дым заволакивал пространство.
— Отступаем! — я выпустил еще несколько стрел, и спрыгнул вниз.
Время Грозы прошло. Теперь Черед Реквиема и Эгиды. Едва артефакты появились в руках, как на меня сразу насело трое павших. Ржавый клинок одного из них заскрежетал по латам, второй прошел рядом со шлемом, а зазубренный топор разбился о щит. Реквием без труда снес голову ближайшему противнику. Второй рухнул с зияющей раной на груди — ржавый доспех не защитил от проклятого меча. Жаждущий крови клинок вошел точно в смотровую щель третьему павшему и вышел из затылка.
Бой с этой троицей занял несколько секунд, но враги уже успели обступить меня почти со всех сторон.
Отступать некуда!
Новая порция пылающих валунов обрушились с затянутого дымом неба. Один из них упал и прокатился прямо передо мной, оставив после себя только искореженные тела павших. Но на их место сразу же встали новые.
Я успел сразить четверых врагов, когда подоспела неожиданная подмога. Те самые «богомолы» из пещеры под древом вновь пришли на помощь защитникам города. В разных районах Ханту завязались ожесточенные бои. Люди и существа выступили единым фронтом. Вскоре к ним присоединились и «тритоны» из окрестных рек.
— Ко мне! Все ко мне! — я все же отступил от разрушенных стен и попытался организовать хоть какое-то сопротивление.
Бесполезно. В гвалте боя никто меня не слышал. Пришлось самому метаться по охваченному огнем городу и вступать в хаотичные схватки. Одерживая одну победу за другой, я собирал вокруг себя уцелевших воинов.
В какой-то момент мимо пронеслось каменное создание. Я узнал форму, которую раньше уже принимал Хота. Теперь он был залит вражеской кровью с ног до головы, метался из стороны в сторону и разрывал паладинов на части. Судя по поднявшемуся уровню воды, Ная тоже не осталась в стороне. Существа из рек бросались на рыцарей, внося свою лепту в безумие боя.
Наверху грянул гром. Обрушившийся с неба ливень начал гасить пламя, тогда как молнии безошибочно били по тылу атакующих. Шаманы Аиту закончили свои ритуалы.
Но даже так баланс сил был явно не в нашу пользу. Паладины напирали несмотря на страшные потери. Их вел сам глава Ордена, и каждый воин жаждал проявить доблесть и отметиться в этом бою.
Нас неизбежно оттесняли к древу. Защитники Ханту сражались достойно, умирая за каждый сантиметр своей земли и забирая с собой ненавистных врагов. Доходящая до щиколоток вода окрасилась в алый цвет из-за пролитой крови. Но бой и не думал стихать.
В какой-то момент я понял, что небо прекратило быть угрозой — горящие валуны и золотые копья куда-то делись. Сейчас узнать, с чем это связано, не представлялось возможным, так что я сосредоточился на бое.
Павших почти всех перебили. Их окровавленные доспехи выглядывали из воды безобразными ржавыми островками. На деле они оказались чем-то вроде зомби, только расторопнее, но никак не сильнее. Уриэль использовал их как мясо, расходный материал. Но даже этих существ он ценил больше, чем присягнувших ему на верность местных.
Что же, теперь не осталось ни тех, ни других. Но сил одних только паладинов хватало, чтобы покончить со всеми воинами Ханту, включая меня. После нескольких ожесточенных стычек мое тело ныло от усталости, раны болели, но я продолжал сражаться, надеясь отыскать в гуще боя самого Уриэля.
Но глава Ордена оказался недостаточно храбр или же слишком умен, чтобы самому лезть в пекло. Вместо этого он решил доверить всю кровавую работу верным прихлебателям. А те, в свою очередь, шли на смерть с гордо поднятой головой.
Плохо одно — паладины не гибли в одиночку. Несмотря ни на что, они оставались умелыми и хорошо защищенными бойцами, каждый из которых мог справиться сразу с несколькими легковооруженными воинами Аиту.