— Жаль, что нельзя покинуть этот демонов вечер до ужина.
Его слова разбили окутавшие меня чары, вернули в действительность, заставили осознать, что происходит. Такого стыда я не испытывала ни разу в жизни.
— Отпустите меня немедленно, — прошипела и безуспешно попыталась вывернуться из его объятий.
— Почему, Николь? Тебе ведь понравилось?
Самоуверенный ублюдок. Впрочем, сомневаться в законном происхождении его светлости не приходилось — как и в его моральных качествах. На ум тут же пришли слова из лексикона Натали, слишком грубые, чтобы быть произнесенными в светском обществе, а потом и вовсе выражения, услышанные от парней из Управления. Наплевав на то, что в присутствии самого-мать-его-герцога-важной-шишки подобное произносить не рекомендуется, я отвела душу и полила Логана отборной бранью. Вопреки ожиданиям, он не эпатировался, не отшатнулся в недоумении, а только посмеивался на протяжении всей моей тирады.
— А вы темпераментная женщина, Николь.
Возвращение от фамильярного "ты" к вежливому обращению воодушевило. Значит, я на верном пути. Во всяком случае, его несносная светлость перестал уже считать меня своей добычей — маленькая, но победа.
— Низко и подло пользоваться своим даром, чтобы совратить женщину, которая вас не хочет, — попыталась добить его я.
Увы, мимо цели. Вместо того, чтобы устыдиться или хотя бы признать свою вину, он только широко ухмыльнулся.
— Как же вы изучали теорию, Николь? Невозможно пробудить в человеке те чувства, которые он не испытывает. Даже самый сильный менталист не способен на подобное. Придется отправить вас на переаттестацию.
К величайшему моему сожалению, он сказал правду. Да, можно усилить любую эмоцию — если дар достаточно велик. Но вот породить чувства из ничего пока не удавалось никому.
— Я — вас — не — хочу, — прошипела я. — Вы мне противны, Логан.
Он хмыкнул.
— И почему я вам не верю?
Но все-таки разжал руки и посторонился, пропуская меня. Только негромко произнес вслед:
— Мы не закончили, Николь.
Я струсила. Еле-еле досидела до конца ужина, невпопад отвечая на реплики мистера Паркера. Отмалчивалась на вопросы, заданные его супругой. А когда возобновились танцы, попросту сбежала. Мысль о том, что Чарли будет огорчен, куснула не сильнее, нежели комар летним вечером. Да, неприятно расстраивать друга, но сил находиться рядом с Логаном не осталось. Уже у выхода меня поймала Нелли Паркер.
— Николь, милая, вы уже уходите?
— Да, у меня разболелась голова, — соврала я. — А от музыки приступы мигрени только усиливаются.
Супруга мэра покивала.
— Да, то-то я заметила, как вы побледнели. Вам нужно оставить службу в Управлении, Николь, она плохо влияет на ваше здоровье.
Я едва не взвыла. Выцедила из себя пару вежливых фраз и поспешно выскочила из графского особняка. Привезший меня шофер распахнул дверцу мобиля, но я махнула рукой и направилась к воротам. Мне необходимо было остаться в одиночестве, чтобы обдумать как следует ту ситуацию, в которой оказалась. Дома окружит хлопотами Агнесс, так хотя бы пройдусь пешком, благо, что до моего жилья меньше часа быстрой ходьбы.
Итак, что мы имеем? Его приезжая светлость вознамерился соблазнить меня, причем не погнушался использовать дар — и даже не счел нужным этого скрывать. Но зачем? Вряд ли я произвела на него столь неизгладимое впечатление. В простую симпатию или даже достаточно сильное притяжение еще можно поверить, но вряд ли в таком случае Логан прибег бы к грязным методам. Он явно не из мужчин, обделенных женским вниманием. Значит… значит… значит, ему нужна не Николь Донн сама по себе, а менталист Управления. Вот это больше похоже на правду. Логан собирается выведать у меня какие-то секреты? Вот только и не подозревает, что никаких тайн я не знаю. Придя к этому выводу, я почувствовала новый приступ гнева. Жаль, что нельзя высказать его светлости в лицо все то, что я думаю по поводу королевских посланцев и их методов работы. А вдвойне плохо то, что новых встреч с Логаном не избежать.
Всю ночь я проворочалась в кровати без сна. Задремать удалось лишь на рассвете, а еще через полтора часа меня разбудил телефонный звонок. Душитель вновь вышел на охоту, и очередной его жертвой стала не безвестная певичка из ночного клуба или работница дома терпимости, а девушка, принадлежавшая к высшим кругам графства. Ванесса.