— Итак, вы состояли в любовной связи с убитой?
Теодор сцепил перед собой руки. Я узнала темноволосого бледного молодого человека, едва его увидела. Он был сыном одного из приятелей Чарли, шумного громкоголосого Юджина, и очень походил на отца внешне, но не поведением. Теодор отличался немногословностью и умением в любой компании оставаться незаметным, словно растворяясь в пространстве или же сливаясь со стенами. Неудивительно, что я не припомнила его сразу. Когда он заговорил, голос его прозвучал едва слышно, так что мне пришлось податься поближе к слуховому отверстию.
— Не я один, мистер Лоренс.
Шеф весь подобрался, словно учуявший добычу хищник.
— О чем это вы?
— Честь быть любовником Ванессы я разделял как минимум с полудюжиной других мужчин.
— Выходит, вы знали о ее похождениях?
Теодор откинулся на спинку стула.
— Ей не хватало ума, чтобы как следует скрываться. Узнать не составляло труда.
— И как вы относились к соперникам? Ревновали?
Бланкет негромко рассмеялся, но сразу же осекся.
— Простите, мое поведение не совсем, наверное, уместно. Но таких не ревнуют, мистер Лоренс. Думаю, вам об этом известно. Это все равно что ревновать шлюху из Красного квартала.
Вот уже второй любовник Ванессы нелестно высказывался о ней. Да что там нелестно — и Генри, и Теодор не стеснялись в выражениях. Мне на мгновение стало жаль несчастную девушку. Как проводить с ней время — так была хороша, а после жуткой кончины не удостоилась доброго слова.
Лоренс, даже если его и шокировали слова Теодора, виду не подал.
— Скажите, в котором часу вы покинули прием?
Бланкет насторожился, слегка подался вперед и стал неуловимо похож на крысу. Во всяком случае, мне в голову пришло именно такое сравнение.
— Вы что — подозреваете меня?
— Проверяем, — уклончиво ответил Лоренс.
Жаль, что закон не позволяет ментальное вмешательство без письменного согласия. Я бы дорого дала за то, чтобы развеять зародившиеся у меня сомнения. И впервые в жизни сожалела о том, что нельзя нарушать правила.
— Что, Николь, хотите подбить меня на преступление? — понимающе хмыкнул рядом Логан.
Я быстро повернулась к нему.
— Откуда вы…
— Успокойтесь, я просто догадался. Вы бы почувствовали, если бы кто-то попытался залезть к вам в голову. Даже столь сильный менталист, как я. В конце концов, ваш дар достаточно силен, чтобы вы сразу заметили вмешательство.
— А нельзя ли попробовать с Бланкетом, ну, как с Генри? — умоляющим тоном протянула я. — Осторожно, чтобы он ничего не понял?
Лицо Логана оставалось серьезным, но глаза его смеялись.
— Вы что же, уговариваете меня нарушить закон?
Я вспыхнула.
— Забудьте.
— Нет, отчего же? Мне интересно, что вы можете предложить за услугу.
Вот теперь я разозлилась настолько, что перестала следить за допросом.
— Предложить взамен? Я-то думала, что вы тоже заинтересованы в поимке Душителя.
— А вы — в том, чтобы снять подозрения с сына вашего друга, — парировал Логан. — Или вы не испытаете облегчения, если выяснится, что с жертвой расправился Бланкет?
Он опять бил точно в цель. Да, я бы предпочла, чтобы убийцей оказался Теодор. Тогда мне по-прежнему было бы легко общаться с Чарли, смотреть ему в глаза. Я попробовала представить нашу встречу после сегодняшнего обеда с его сыном и поняла, что не смогу. Не смогу вести себя как ни в чем не бывало. И новая мысль обдала холодом: что, если Чарли потребует объяснений? Он ведь точно догадался, зачем Логану понадобилось побеседовать с Генри.
— Хорошо, — медленно проговорила я. — Что вы хотите за помощь?
Он не ответил. Посмотрел на меня долгим взглядом, причем выражение его лица при этом мне не понравилось, хотя почему — сказать бы я не смогла. Поднялся и вышел из комнаты.
Я видела, как он вошел в допросную, наклонился сначала к Лоренсу, что-то сказал так тихо, что до меня донеслось только невнятное бормотание. Потом повернулся к Теодору, громко осведомился:
— Мистер Бланкет?
— Да, это я, — растерянно отозвался он и поспешно прибавил: — Ваша светлость.
— Почему вы здесь?
— Сам не знаю, — голос Теодора сорвался на крик. — Я ни в чем не виноват. Скажите им, ваша светлость. Велите отпустить меня.
Логан молча на него смотрел, и Бланкет захлебнулся словами и съежился под его взглядом. А его светлость задал Лоренсу еще какой-то вопрос и вернулся ко мне.