Я ожидал от пожилого охранника всякого, но не этого. Он обмяк, как тряпка, и, кажется, обмочился. Я чуть не сгорел со стыда, представив себе мгновенно, что у него мог быть инфаркт и смерть. Да и сейчас смена брюк на сухие не доставит ему удовольствия. С тех пор я перестал проверять охрану ночью; а, приезжая утром, внимательно изучал записи видеокамер за ночь и устраивая жесткие разборки за нарушения. Иногда я требовал заменить на месяц злостных нарушителей, и потом они были как шелковые.
Последние годы в Центре были однообразными и скучными. Обыденность надоедала. Я чувствовал себя, как Тузик на короткой цепи. Любая инициатива тонула в бесполезных длинных разговорах с разными японскими представителями, которые, как я неоднократно убедился, ничего не решали без согласования с Токио…
Волковы
Однажды перед 10 ноября — Дня сотрудников внутренних дел — мы получили письмо из местного отдела милиции. В нем содержалась очередная просьба оказать материальную помощь в связи с праздником. Это письмо для рассмотрения и подготовки ответа было Генеральным директором расписано мне по компетентности. Я поехал в отдел милиции района. На его здании увидел три мемориальные доски в честь погибших в горячих точках милиционеров. Зашел в отдел кадров, узнал, что у одного из них — старшего лейтенанта милиции Игоря Волкова, погибшего в Афганистане, остались двое детей: Егорка 6 лет и Кристина 11 лет. Зашел к начальнику райотдела и спросил, какую материальную помощь оказывает милиция семьям погибших. Он ответил, что раз в год начальник УВД области генерал Воротников В.А. собирает жен погибших и каждой вручает по 1000 рублей24.
Я показал письмо к нам о помощи милиционерам в связи с праздником, и сказал, что все действующие милиционеры на бутылку водки к празднику могут скинуться и сами. Вернувшись в Центр, написал служебную записку об оказании помощи семье Игоря Волкова в размере 10000 рублей. Центр тогда продавал по 450 новых машин в месяц и купался в деньгах. Что тут началось!!! Меня по 4–5 раз вызывали на совещания в Исполнительный Комитет и требовали пояснений, на каком это основании Центр будет отдавать деньги и кому. Эти вызовы продолжались несколько дней, и, конечно, все время проходили консультации с Токио. Наконец мы с Компотовым, человеком редкой порядочности, ума и «Великого дипломата», как я его про себя называл, сформулировали письмо в Исполнительный комитет от моего имени следующего содержания: «Для оказания материальной помощи семье погибшего с терроризмом старшего лейтенанта милиции Игоря Волкова, прошу выделить 10000 рублей и выдать их через кассу предприятия его вдове Волковой Оксане Павловне». Прошла еще пара совещаний, и Токио дало «добро».
Более 10 лет ежегодно накануне 10 ноября я звонил Оксане Павловне, поздравлял ее с наступающим праздником и приглашал получить деньги в кассе Центра. Периодически я выезжал к Волковым домой со специалистом по компьютерам. Подарил два ноутбука, которые центр хотел продать как устаревшие и списанные. Специалист настроил эти ноутбуки, чтобы ребятишки могли использовать их для обучения. Когда Егорка и Кристина были маленькими, периодически заказывал им новогодние подарки, которые Центр покупал детям сотрудников.
Так продолжалось до моего увольнения из Центра; просил продолжить традицию помогать семье погибшего Волкова, обещали, но, к сожалению, не выполнили.
Братья наши меньшие
В районе дислокации Центра, а это на окраине большого города, раньше были частные деревянные дома. Сейчас это высотные дома и коттеджи. По улицам часто бродили, как неприкаянные, своры собак, которые имели каждая свою территорию, строго охраняемую от чужих. Собаки проникали под воротами, через подкопы в высоком бетонном заборе на внутреннюю территорию Центра и бегали, пока их не выгоняла охрана. Возле шлагбаума при въезде на территорию наш завхоз навозил много кусков гранита и круглых валунов, присыпал их землей и высадил множество цветов. Рядом с горкой в землю он врыл большой пластмассовый бассейн с водой. Это стало любимым местом отдыха местных собак. Они часами валялись возле бассейна, откинув лапы, чем сильно нервировали нашего завхоза. Он просил охрану отгонять собак с этого места, но охрана не всегда реагировала своевременно. Я неоднократно видел, как из Центра с малокалиберным пистолетом выскакивает завхоз и бежит по направлению к горке с собаками. Что-то громко орет нецензурное. Собаки, никогда не реагировавшие на проезжающие рядом машины и проходящих по тропинке прохожих, заслышав знакомый сочный мат завхоза, тревожно поднимали головы и вглядывались в бегущего к ним вооруженного человека. Затем мгновенно вскакивали и россыпью кидались прочь, кто куда. А завхоз, не снижая скорости, стрелял им вслед и еще долго матерился. Это действо повторялось периодически.