— Понимаете, формальность… Не то, чтобы я в это верил, но спросить обязан.
"Но ты же веришь, — хотелось закричать мне. — Сам убеждал меня вчера, что это мог сделать Генри" Но я промолчала.
— Нет, я ее не убивал. Зачем бы мне? Признаюсь, она начала становиться надоедливой, но свернуть ей из-за этого шею? Или как там с ней расправились? Ударили ножом? И отправиться на каторгу из-за глупой шлюшки? Нет, слишком много чести.
Дальнейший разговор прервал приход официанта. Я ожидала, что Логан продолжит расспросы, как только тот удалится, но его светлость в очередной раз вызвал мое недоумение. За обедом он завел светский разговор о событиях при дворе и даже рассказал несколько свежих анекдотов. Мне оставалось только недоумевать из-за такой смены его поведения, но в присутствии Генри делать вид, будто так и было задумано.
— И чего мы добились? — разъяренно шипела я, расхаживая взад-вперед по небольшому кабинету. — Не узнали ничего нового. Вы даже не спросили, где был Генри в ночь убийства Берталины Лозье.
Логан устроился на шатком стуле, вытянул длинные ноги так, что мне приходилось следить, чтобы не споткнуться.
— Не спросил, — согласился он. — Не хотел настораживать юношу раньше времени. И вы неправы, Николь. Кое-что нам удалось узнать.
— И что же?
— Что отпрыск вашего дорогого друга — самовлюбленный сукин сын, уверенный, будто ему сойдет с рук любая выходка. Похоже на Душителя, верно?
— Откуда мне знать? — огрызнулась я. — Может, наш маньяк, напротив, малый неуверенный и застенчивый.
— Бросьте. Душитель — самоуверенный ублюдок. И вы прекрасно это понимаете. Равно как и знаете цену Генри Хекстону. Ради хорошего отношения к его отцу закрываете глаза на недостатки сыночка, но все равно не можете отрицать их наличия.
Я остановилась, словно налетев на невидимую преграду. Резко повернулась к Логану и прошипела:
— Держите свои домыслы при себе, понятно?
Он невозмутимо налил себе воды из графина, отпил и заявил:
— Да, чуть не позабыл. Я считал его эмоции. Осторожно и совсем немного, чтобы малыш Генри не заподозрил неладное.
От изумления я поперхнулась воздухом и закашлялась.
— Вы — что?
— Считал эмоции подозреваемого, — любезно повторил Логан.
— Да вы с ума сошли. Это же незаконно. Если Хекстоны подадут жалобу, то даже титул и родство с его величеством не помогут замять скандал.
— Не подадут.
— Так уверены в собственной безнаказанности, ваша светлость?
"Ты ведь тоже не побежала жаловаться, — напомнил въедливый внутренний голос. — Хотя ощутила ментальное воздействие на собственной шкуре". Воспоминания о поцелуе вызвали глухое раздражение, и я постаралась поскорее отбросить их.
— Так вот, — проигнорировав мой вопрос, продолжил его невыносимая светлость, — Генри не лгал в том, что касалось его отношений с покойной. Он действительно не испытывал к ней ничего, даже отдаленно похожего на любовь. Более того, Ванесса его раздражала. Еще я уловил досаду и смятение.
— Смятение? — переспросила я. — Но почему?
Логан сделал еще глоток.
— Не знаю. Лезть глубже я побоялся — Генри мог почувствовать вмешательство. Но набор эмоций показался мне любопытным.
— Хорошо, — сдалась я. — Генри мог — пусть я в это и не верю — убить Ванессу. Вот только мотива не вижу.
— Например, она заявила о своей беременности. Как тебе, подходящий мотив для графского сыночка? Тем более, что он знал о многочисленных связях подружки. И нас любезно об этом проинформировал.
— Разве она была беременна?
Логан покрутил в руке опустевший стакан.
— Понятия не имею. Но заявить могла. А если хорошенько подумать, то можно найти еще парочку мотивов.
Его слова звучали убедительно, но что-то казалось мне неверным. Я закрыла глаза, покачалась с носка на пятку, стремясь поймать ускользающую мысль. Рядом, совсем близко… Вот оно.
— А как же другие девушки? Они тоже шантажировали Генри вероятным ребенком? Кстати, не одна из них не была в положении.
Но Логан не растерялся.
— Помните, что сказал Лоренс? Это убийство отличается от остальных. И у нас есть два варианта. Первый: убийца — Душитель, но с жертвой его связывали близкие отношения.
— А второй?
Мой собеседник помрачнел.
— А второй мне нравится гораздо меньше. Убийца просто имитировал почерк Душителя, чтобы направить расследование по неверному следу.
Мне хватило мгновения, чтобы понять, на что он намекает. Ахнув, я прижала руку ко рту и уставилась на Логана.
— Но это же значит… значит…
Закончить фразу я никак не могла себя заставить. Словно предположение, оставаясь невысказанным, не могло стать правдой. Логан кивнул.
— Да, Николь. Это значит, что убийца — сотрудник Управления. Или, опять-таки, Генри Хекстон — если отец поделился с ним сведениями о маньяке. А он поделился, не так ли?
Я понуро уставилась в пол, разглядывая носы своих ботинок. Сил посмотреть Логану в лицо не находилось: боялась увидеть торжествующее выражение. Но признаться все-таки пришлось:
— Да. Чарли рассказывал сыну о Душителе. Все-таки Генри — его наследник, и должен быть в курсе дел графства.
Логан встал, подошел ко мне, мягко обнял за плечи. Произнес тихо:
— Держитесь. Как бы то ни было, мы вычислим этого мерзавца. И я надеюсь, что скоро.
С Теодором Бланкетом не церемонились так, как с наследником графа. Лоренс велел вызвать второго любовника Ванессы в Управление и допросил его лично. Я и Логан наблюдали за разговором, сидя в соседней комнате. Картина на стене в допросной на самом деле представляла собой искусно замаскированное окно, прозрачное лишь с одной стороны. Голоса звучали приглушенно, но вполне различимо, чему способствовали специальные неприметные отверстия.
— Итак, вы состояли в любовной связи с убитой?
Теодор сцепил перед собой руки. Я узнала темноволосого бледного молодого человека, едва его увидела. Он был сыном одного из приятелей Чарли, шумного громкоголосого Юджина, и очень походил на отца внешне, но не поведением. Теодор отличался немногословностью и умением в любой компании оставаться незаметным, словно растворяясь в пространстве или же сливаясь со стенами. Неудивительно, что я не припомнила его сразу. Когда он заговорил, голос его прозвучал едва слышно, так что мне пришлось податься поближе к слуховому отверстию.
— Не я один, мистер Лоренс.
Шеф весь подобрался, словно учуявший добычу хищник.
— О чем это вы?
— Честь быть любовником Ванессы я разделял как минимум с полудюжиной других мужчин.
— Выходит, вы знали о ее похождениях?
Теодор откинулся на спинку стула.
— Ей не хватало ума, чтобы как следует скрываться. Узнать не составляло труда.
— И как вы относились к соперникам? Ревновали?
Бланкет негромко рассмеялся, но сразу же осекся.
— Простите, мое поведение не совсем, наверное, уместно. Но таких не ревнуют, мистер Лоренс. Думаю, вам об этом известно. Это все равно что ревновать шлюху из Красного квартала.
Вот уже второй любовник Ванессы нелестно высказывался о ней. Да что там нелестно — и Генри, и Теодор не стеснялись в выражениях. Мне на мгновение стало жаль несчастную девушку. Как проводить с ней время — так была хороша, а после жуткой кончины не удостоилась доброго слова.
Лоренс, даже если его и шокировали слова Теодора, виду не подал.
— Скажите, в котором часу вы покинули прием?
Бланкет насторожился, слегка подался вперед и стал неуловимо похож на крысу. Во всяком случае, мне в голову пришло именно такое сравнение.
— Вы что — подозреваете меня?
— Проверяем, — уклончиво ответил Лоренс.
Жаль, что закон не позволяет ментальное вмешательство без письменного согласия. Я бы дорого дала за то, чтобы развеять зародившиеся у меня сомнения. И впервые в жизни сожалела о том, что нельзя нарушать правила.
— Что, Николь, хотите подбить меня на преступление? — понимающе хмыкнул рядом Логан.