- К сожалению, многие положения теории мы сейчас не можем проверить. Единственный инструмент... - на последнем слове Диана на секунду замешкалась, - Единственный кристалл, с помощью которого мы можем пробраться в другие слои, сейчас находится за пределами Барьера. А новые... мы вырастим не раньше чем через полтора года. Так что исследования подпространств сейчас находятся в ступоре, и большей частью мы обрабатывают материал, полученный до отлета "Пилигрима". Нам остается только строить теории и ждать.
Как я и предсказывал, когда она закончила, на уши встали практически все. Псиэфир просто разорвало от обилия молний между участниками обсуждения. Было похоже, будто я попал в центр грозы. При этом в лектории стояла относительная тишина, лишь изредка нарушаемая восклицаниями вроде: "Какого черта?!", или "Я 600 лет занимаюсь физикой, а вы мне тут...". Так что мы с Лил поспешили уйти.
... Лил повела меня на следующую лекцию, которую рекомендовал Вим. Я не очень любил социологию, да и вообще гуманитарные науки. Но Лил была неумолима:
- Тебе будет полезно. Я тебе про этот период рассказывала только вкратце. Подробно он дальше в программе... Но Вим уверил меня...
И она потащила меня, сквозь надоевшую уже толпу к зданию "Социологии".
Атмосфера здесь была совсем другая. Залы скромнее, людей гораздо меньше, разговоры спокойнее, тише... Но заумней и нудней во сто крат:
- ... приказ КСПР о дополнительном наборе смежников...
- ...реформа образования в долгосрочной перспективе послужила отягчающим фактором для развития...
- ... из-за преодоления Барьера сейчас разворачивают программу поиска новых социоников. Для их обучения, возвращают из отставки...
Лил покосилась на последнего говорящего, и даже замедлила было шаг, но потом снова целеустремленно потянула меня вперед.
Я бы соврал, если сказал, что понимаю, о чем вся эта болтовня.
С другой стороны... Время, которое я обязан был провести на этом празднике жизни, потихоньку истекало и мне, в общем, почти все равно куда идти. Единственное что надо было успеть по-настоящему - это посетить музей современного искусства.
Мы миновали множество аудиторий... "Докосмическая эпоха", "Начало Империи", "Серая Эпоха" и так далее по все периодам истории. Дальше были видны: "Начало постБарьерной Эпохи", "Закрытая Эпоха", "Открытое Время"...
Именно туда мы и стремились, обходя многочисленных прохожих, и группы толкающую свою историко-социологическую заумь.
Но до конца мы не дошли - около двери с надписью "Черный Миллениум" мы опять повстречали Вима. На этот раз он был без своего сына и разговаривал с высоким стариком со всклоченными волосами.
- ... потому что период Возрождения это заблуждение, - говорил старик, - Комитет привил чрезвычайное самомнение людям, вместо, того, чтобы помочь людям сделать синтез. И именно поэтому я расширяю период Великой Депрессии до начала Венерианской Чумы и утверждаю, что именно он был самым опасным периодом в истории человечества. Но в школьной программе Депрессии уделяют преступно мало внимания, больше акцентируясь на Венерианской чуме. Да, конечно, разрушение инфраструктуры и биосферы, гибель миллионов людей - это серьезное событие. Но почему-то никто не видит того, что Чума послужила лекарством - целительной пощечиной для погрязшей в истеричном самомнении цивилизации.
Этот старик, не смотря на всю энергию, которую он излучал, все-таки больше походил на историка. Может быть, дело в его общем выражении лица, а может быть просто из-за черной туники, его легко было представить в пыльном архиве, окруженного со всех сторон папирусом и древними фолиантами. Только его энергичные, резкие движения заставляли сомневаться в этом впечатлении. И в этом - он очень походил на Вима.
- Не слишком ли ты категоричен? Последние отголоски Депрессии затухли за двести лет до Чумы... - сказал Вим.
- Какой ценой? У Комитета получилось только привить излишнюю самоуверенность людям - и это было ошибкой. Болезнь не излечилась, а ушла в подсознание общества. Я уверен, что даже Комитет был ей подвержен. Я замечал это еще тогда, а сейчас по прошествии тысячи лет совершенно уверен, что был прав. Ты думаешь, почему Общество Знающих начало потихоньку возрождаться в то время? Напомню, от окончания Великой Депрессии прошло двести лет...
Судя по его виду, старик - "историк" - действительно мог застать этот период истории. На вид ему было никак не меньше тысячи двухсот лет. Но его позиция... Катастрофу масштабов Солнечной воспринимать как лекарство?
Мы подошли поближе.
- Привет, Вим! - поздоровалась Лил.
- И снова здравствуй.
"Историк" недовольно глянул на нас, а потом его взгляд задержался на мне. И его дальнейшая реакция мне совсем не понравилась.
Нет, поза его осталось прежней, даже показалось, что он чуть расслабился. Но вторым зрением я увидел, как ускорился энергообмен в его теле, линии силы переплелись в сложный узор, а в будто напоказ открытой и расслабленной ладони, начала собираться энергия.
Мне была очень хорошо знакома эта картина, и я отшатнулся от этого "историка" подальше.
- Артур? - слегка удивленно спросил Вим.
Я не ответил, с ужасом наблюдая, за пульсирующим шаром энергии в ладони "историка". Я сделал еще один шаг назад. Вим видимо перехватил мой взгляд, потому что между ним и этим стариком промелькнула целая вереница молний-мыслеобразов и линии сил внутри "историка" сразу успокоились, свечение в районе ладони погасло.
- Извини, парень, что напугал. Это старые рефлексы из моего не очень приятного прошлого. А твой... наряд - "историк" окинул взглядом мою черную ветровку, - кого угодно может ввести в заблуждение.
Тугая пружина в моей груди стала туго сжиматься обратно, и я попробовал успокоиться.
А "старик" продолжил:
- Умеешь видеть псиэфир? Редкий, редкий дар... Не утолишь мое старческое любопытство?
Я напряженно кивнул. Эти двое нравились мне все меньше и меньше. Между ними так и скакали зеленые разряды - явный признак мысленного разговора. И скорее всего он шел обо мне.
- Вот что я сейчас делаю? - спросил "историк".
Линии сил в его теле переплелись в сложный узор, сконцентрировались сначала в районе груди, а потом сосредоточились сразу в четырех местах. Да он неплохой псионик...
- Вы лечите правую почку, и зачем-то левое полушарие мозга... Притом делаете это напоказ. Еще малую часть энергии направляете на бедра, и продолжаете держать "предпусковую" концентрацию на правой руке. Вокруг вас выстроена сильная защита от обычного сканирования.
"Историк" изобразил восхищение.
- Тонко!
- Еще вы продолжаете постоянный мысленный разговор с... Вимом. Я прав?
- Тонко... Да, да... Извини, мы по работе, - "историк" ни мало не смутился, - Однако, не каждый Видящий может замечать такие детали. Меня зовут Олег.
- Очень приятно, - соврал я, - Артур.
Олег на мою интонацию ни мало не обратил внимания, кивнул мне и, как ни в чем не бывало, продолжил свой разговор с Вимом.
Лил, все это молча стоявшая рядом, положила мне руку на плечо.
Я, не оглядываясь, умудрился обратиться к ней через мыслеречь:
- Если это Олег Микояно, то я не пойду к нему на лекцию.
Чтобы Лил сейчас не сказала, к нему она меня не затащит. И я обращаясь, к этой опасной парочке сказал вслух:
- Вим, Олег, очень приятно было с вами встретиться, но я думаю, нам пора.
Я фамильярно взял Лил за руку и поспешил ретироваться, потащив ее за собой. Сейчас, мне уже было плевать, что они там обо мне подумают, гораздо важнее убратся от "историка", да от "учителя" тоже, как можно дальше.
Мерзкий людской водоворот изрядно опостылевшей Выставки встретил меня с распростертыми объятиями...
... Лил предложила немного прогуляться по Городу и перекусить где-нибудь.
- Предлагаю сделать небольшой крюк, и зайти в кафе... Тут недалеко. После таких приключений не мудрено проголодаться.
Я послушно кивнул. Мне было уже все равно. Что так, что эдак, меня похоже везде ждали сплошные неприятности.