Вик пробежал его глазами, пожал плечами и вернул мне.
– Это просто игра такая. Про кассету я все придумал.
Однако было заметно, что парень нервничает.
– А что это за сведения, которые все равно что динамит?
– Да не было никаких сведений! – Виктор начал раздражаться. – Я же говорю, я все придумал.
– А зачем ты послал это Мартину Стакли?
Я очень старался, чтобы мои вопросы не казались агрессивными, но почему-то с каждым новым вопросом мальчишка все больше ощетинивался и заливался краской. А почему, я не понимал.
– Что это за история с кассетой? – спросила его мать. – Вы имеете в виду видеокассету? Видеокассет у Вика нет. Мы вот буквально со дня на день собираемся купить видик, тогда – другое дело.
– Понимаете, – объяснил я, – на скачках в Челтнеме кто-то передал Мартину видеокассету. Мартин отдал ее на хранение Эду Пэйну, своему помощнику, а Эд передал ее мне, но кассету украли прежде, чем я успел ее просмотреть. А потом были украдены все видеокассеты в доме Мартина и у меня тоже.
– Надеюсь, вы не собираетесь сказать, что это Вик их украл?! Ничего он не крал, уж можете мне поверить!
Миссис Верити приняла упоминание о краже как обвинение на свой счет и все остальное пропустила мимо ушей, потому что тоже ощетинилась. Я долго извинялся и оправдывался, но настроение хозяйки было испорчено бесповоротно, и ее доброжелательность испарилась. Она задавила окурок вместо того, чтобы закурить от него новую сигарету, и встала, давая мне понять, что пора уходить.
– Позвони мне, – дружелюбно сказал я юному Виктору и, несмотря на то что парень замотал головой, написал номер своего мобильника на полях воскресной газеты.
Потом я вышел из дома номер 19 по Лорна-террас и неторопливо зашагал в сторону вокзала, обдумывая два странных вопроса, так и оставшихся без ответа.
Во-первых, как Виктор познакомился с Мартином?
И во-вторых, почему ни мать, ни сын не спросили, как мое имя?
Лорна-террас резко свернула налево, и дом номер 19 скрылся за поворотом.
Я ненадолго остановился, размышляя, не стоит ли вернуться. Я сознавал, что встреча прошла не слишком удачно. Я отправился сюда, рассчитывая раскрыть тайну видеокассеты, если и не одним махом, то, по крайней мере, без особого труда. А вместо этого я окончательно запутал даже то, что раньше казалось понятным.
Из-за этих колебаний я потерял много времени и опоздал на поезд, которым рассчитывал уехать. Да, пожалуй, стеклодув из меня неплохой, а вот Шерлок Холмс никудышный. Бестолковый доктор Ватсон, вот я кто. Стемнело. До Бродвея я добрался очень не скоро. Спасибо еще, тем же поездом ехал мой сосед, который согласился подбросить меня от станции.
Я уныло размышлял о том, что без Мартина мне придется либо потратить целое состояние на такси, либо ездить автостопом. До тех пор пока я смогу снова получить права, оставался еще восемьдесят один день.
Я поблагодарил соседа, махнул рукой ему вслед и, достав из кармана связку ключей, направился к дверям магазина. Воскресный вечер. Кругом ни души. Ярко освещенные витрины «Стекла Логана».
Я все еще не научился шарахаться от теней. Из глубокого дверного проема букинистического магазина и из-за темного ряда мусорных баков, которые должны были забрать в понедельник утром, возникли темные фигуры.
Вроде бы их было четверо, но вполне возможно, что мне показалось: пересчитать их я не успел. Четверых, пожалуй, было многовато: с таким делом вполне могли управиться двое-трое, а то и один человек покрепче. Видимо, они довольно долго ждали меня здесь, на морозе, и, разумеется, их настроения это не улучшило.
Я не ожидал очередного насилия. Воспоминание об оранжевом баллончике с циклопропаном несколько развеялось. Но я обнаружил, что один-единственный удар баллончиком и целый град ударов – очень разные вещи. Меня били кулаками, пинали ногами и пару раз крепко приложили о корявую каменную стенку, соединявшую букинистическую лавку с моим магазином.
Я был ошеломлен и растерян. Смутно, словно бы издалека, я слышал, как кто-то требовал, чтобы я рассказал что-то, чего я совершенно точно не знал. Я пытался объяснить, что ничего не знаю, но меня не слушали.
Все это само по себе было мерзко и жутко, но они не собирались останавливаться на этом – и когда я понял, что они хотят сделать, мой инстинкт самосохранения наконец-то включился на полную мощность и заставил вспомнить полузабытые навыки кикбоксинга, которым я занимался в школе.
Очевидно, они намеревались не просто избить, но еще и искалечить меня. Пронзительный голос верещал:
– Сломайте ему запястья! Давайте, ломайте! И чуть позже из темноты радостный возглас:
– Вот! Так ему!
Руку пронзила острая боль. Я проклял все на свете. Сильные, здоровые и гибкие запястья необходимы стеклодуву не меньше, чем спортсмену-гимнасту.
Две из проворных фигур в черном размахивали бейсбольными битами. Один, с могучими плечами гориллы, явно был Норман Оспри. Позднее, припоминая, как все было, я понял, что только одному из нападающих хватило ума прижать мою руку к стене, прежде чем его «коллега» замахнулся битой.
Я никогда раньше не подозревал, как отчаянно может сражаться человек, которому угрожает потерять все, чем он дорожит. Мои запястья остались целы – только часы разлетелись от прямого удара битой. Я был весь в шишках, синяках и ссадинах, но пальцы работали, а это главное.
Быть может, эта драка кончилась бы тем, что я упокоился бы в земле рядом с Мартином, но все-таки Бродвей – это тебе не город-призрак в штате Невада. Воскресным вечером некоторые люди, к примеру, выгуливают собачек, и именно собачник заорал на моих врагов, а три зубастых добермана, гавкающих и рвущих поводки, были достаточно веским аргументом, чтобы темные фигуры передумали и растаяли так же быстро, как появились.