Что касается самой Анжелы, Лорен предположила, что безжизненная куча одеял и покрывала и была ее подругой. Она довольно громко храпела, и единственное, что смогла увидеть Лорен из нагроможденной кучи — несколько спутанных черных прядей. Лорен приблизилась, тут же отшатнувшись от смешанного запаха пота, выпивки и рвоты, озадаченно разглядывая в руке Анжелы черную мужскую футболку.
— Хорошо, все просто ужасно, начиная от мусорных мешков, заполненных твоей старой одеждой, стоящих по середине комнаты, и кончая тем, что твоя квартира провоняла как пивная бочка. Но, милая, без обид. Тебе необходим душ, — произнесла Лорен. — Поэтому пора вставать и перенести свою задницу в ванную.
Анжела застонала, как только Лорен с силой ее затрясла, нырнув головой под подушку и накрыв себя сверху одеялом.
— Уходи, — пробормотала она. — Оставь меня в покое.
Лорен еще раз внимательно посмотрела на нее.
— Именно этого ты и заслуживаешь, после того, как столько раз отшила меня за последний год, чтобы потрахаться с этим мудаком, когда ему достаточно было щелкнуть тебе пальцем. Но из твоего сообщения я могу сделать вывод, что его больше не видно на твоем горизонте?
И тут Анжела громко и неудержимо зарыдала, Лорен выругалась, сначала на английском, потом на французском, и в заключении смачно по-испански. И несмотря на то, что она всегда твердо верила, что любовь, на самом деле, жестокая штука, она все же нашла в себе силы, чтобы утешить свою лучшую подругу, пока Анжела ревела так, что разрывалось сердце на миллион крошечных осколков.
Во время своей пьяной истерики Анжела нашла в себе силы, всхлипывая и продолжая реветь навзрыд, рассказать заикаясь, что произошло между ней и хладнокровным ублюдком, которому она посвятила большую часть года. С какой-то фанатической преданностью она все еще отказывалась назвать его имя или поведать другие детали о нем, и Лорен умоляла себя сохранять спокойствие, не орать на свою подругу, чтобы она перестала, в конце концов, быть такой полной идиоткой по отношению к парню, который относился к ней… получается, что никак не относился, ни во что не ставил. Она была на редкость тактична и говорила то, что следовало, разговаривая с Анжелой, как с маленьким ребенком, но… потом очередной раз сдерживала себя, чтобы не сорваться и не ляпнуть то, что на самом деле думает, заставив Анжелу еще сильнее заплакать.
Когда она уже совсем не могла вынести ее непрекращающийся плачь… а может запах, исходящем от нее, она с силой затолкала Анжелу в ванную комнату, сунула полотенце и халат ей в руки и уговорила принять долгий горячий душ. Очевидно, «горячий» стало ключевым словом, потому что крошечная комната быстро заполнилась паром.
Лорен не стала терять времени, пока Анжела была в ванной, вытащила мешки в коридор. Она вытирала пот со лба, открыв окно, чтобы проветрить квартиру. Нахмурилась, заметив, что термостат был установлен на восемьдесят градусов, быстро уменьшила температуру. Услышав, что Анжела выключила воду в ванной, она сняла постельное белье с кровати и вытащила ящик, встроенный в каркас, чтобы взять чистое.
И замерла, увидев то, что хранилось в этом ящике рядом с запасным комплектом постельного белья.
— Мать твою! — воскликнула она, с недоверием тряся головой, приподнимая несколько комплектов шелковых лент, шнуров и даже наручников. Здесь находились и другие предметы, некоторые из которых она знала, а с другими была не уверена, что когда-либо захочет познакомиться.
— Что ты делаешь? — напряженно спросила Анжела.
Она появилась из ванной, одетая в халат и заношенные тапочки, завернув волосы в полотенце. Она поспешила к кровати, вытащила чистые простыни из ящика, а потом плотно закрыла его. Но Лорен поняла, что увидела, и совершенно не хотела игнорировать это открытие.
— Я правильно понимаю, что помимо того, что он контролировал каждую секунду твоей жизни, ты позволила этому мудаку себя связывать? — недоверчиво поинтересовалась она. — Какого хрена, Энджи? Ты потеряла рассудок вместе со своей свободой воли?
Анжела с упреком взглянула на нее.
— Это совсем не то, что ты думаешь. Он не причинял мне боли и не делал то, на что я не соглашалась.
Лорен недоверчиво покачала головой.
— Господи, это как фильм Дэвида Линча или что-то в этом роде… все эти темные, лживые, странные вещи. И с каждой минутой становится все страннее и страннее. — Она указала на нее пальцем. — Тебе лучше мне не говорить, что ты позволила этому ублюдку себя бить. Ты уверена, что я не обнаружу здесь еще какое-нибудь странное дерьмо, если продолжу… ну знаешь, типа кнутов и цепей?