— У меня от него мурашки по позвоночнику бегут, — нехотя ответил Грейм. — Есть в этом… шииссе что-то такое… не могу объяснить, но… жутко становится и… холодом тянет. Могильным.
— Он не маг.
— Уверены, хозяйка? — Грейм взглянул на женщину исподлобья.
— Амулет не среагировал, — пожала плечами Орин. — А с ним еще осечек не бывало. Так что… как только уляжется метель, мы выдвигаемся в Сайриш. И шиисс ШиЛарон с нами, как мой жених. Имей в виду, на людях все должно быть, как положено.
— Как скажете, — буркнул Грейм и поднялся.
Тяжело ступая, дошел до двери, и уже взявшись за ручку, вдруг замер, опустив голову. Постоял так несколько ударов сердца и обернулся. Посмотрел на все еще сидящую в кресле у камина Орин, жалобным взглядом.
— А может… хозяйка? Последний раз так давно уже был…
Орин улыбнулась. Медленно поднялась на ноги и направилась к одному из своих сундуков, стоящих вдоль стены. Откинула крышку, придержав ее, чтобы та не стукнулась о стену и извлекла на свет увесистую шкатулку из темного дерева, украшенную золотой росписью и причудливой резьбой.
Шкатулку она поставила на невысокий столик у окна, поколдовала над ней немного, и откинула крышку. Достала оттуда небольшой стилет с серебряной рукоятью. Горящие свечи отбрасывали на тонкое лезвие причудливые блики, которые впрочем, никак не касались непроницаемо-черного камня в навершии.
Если бы здесь был шесс Рейджен Лорне или граф ШиДорван а еще лучше легендарный наемник и любимец жителей Пограничья — Ветер, они бы сразу опознали в этом черном камешке ни что иное, как агритт — минерал, который можно отыскать только по ту сторону границы, у самого Разлома. И который запрещен не только в Пограничье, но и во всем Шархеме. А все почему? А потому, что камешек этот обладает весьма и весьма уникальным свойством — он может вытягивать из живых жизненные силы. А в умелых руках…
Орин, однако, нисколько не тревожась относительно себя и своей жизни, резанула лезвием по запястью и принялась сцеживать собственную кровь в бокал с вином, что еще недавно крутила в руках. Грейм, замерев у порога, не отрываясь, смотрел на тонкую алую струйку, медленно стекающую по стенке хрустального бокала.
Глава 5
Анна вздохнула и, отложив в сторону щетку для волос, принялась внимательно рассматривать себя в зеркале. Склонила голову к одному плечу, затем к другому, повертелась, чтобы рассмотреть собственное лицо в профиль.
— Обычная, — выдохнула она. — Совершенно обычная. Ни красоты, ни уникальности. Ничего особенного!!!
После этой тирады, шиисса тихонько всхлипнула и закрыла лицо руками.
В поместье шииссы Найтвиль, Анна провела уже три недели. Первые две были на удивление спокойными, тихими, и она начала расслабляться, почти решилась поверить, что все ее невзгоды остались позади. Дорина Найтвиль предложила Анне стать ее компаньонкой спустя полчаса после знакомства. Как так получилось? Анна и сама до конца не понимала. Она приняла приглашение шииссы, они выпили по чашечке чая, познакомились, поговорили о погоде, а потом…
Потом Анна пришла в себя и поняла, что рассказывает Дорине о том, как оказалась во дворце наместника Пограничья. Вот как? Как можно быть такой болтушкой, чтобы рассказать совершенно незнакомому человеку все о себе до мельчайших подробностей, и даже не помнить об этом? Анна не понимала. Благо еще, что вовремя остановилась и не выболтала о поцелуях с шессом Лорне и о том, что целых десять дней жила в его покоях и спала в его постели. Ну и пусть, что дальше этого не продвинулось и невинность Анна не утратила, все ж таки, узнай кто об этом и от ее репутации останутся только воспоминания. Ее побьют камнями, как распутницу, и не пустят на порог ни одного приличного дома. Она сама бы так и поступила, если бы дело касалось кого-нибудь иного. Ни за что бы не стала общаться или просто разговаривать с шииссой, что не смогла сохранить своей чести.
Дорина слушала молча, кивала время от времени, но не перебивала. Заговорить решилась, лишь только когда Анна вдруг резко замолчала.
— Бедняжка, — в голосе шииссы не было ни намека на сочувствие, — на вас столько всего свалилось. Не представляю себе, как вы все это смогли выдержать. А что теперь? Чем собираетесь заниматься?
Анна молчала. Нужно было что-нибудь сказать, хоть что-нибудь, но она не могла. Недоумевала, была расстроена тем, что не смогла держать язык за зубами, злилась на саму себя. И ждала презрения, обвинения в распутстве и приказа немедленно покинуть не только покои благородной шииссы, но и ее земли. И тем неожиданнее стало для Анны предложение Дорины Найтвиль.