— Не нравится и все, — Дашка ещё больше насупилась.
Ладно, спросим прямо и в лоб:
— Ты боишься, что у Андрея на тебя любви и времени не хватит?
Мелкая молчала. Да, попала я верно.
— Даш, давай всерьез, — я взяла стул и села рядом, — ты уже взрослая, скоро захочешь самостоятельности, да ты уже её отвоёвываешь, у тебя свои отношения появятся, а Андрей? Он все твое детство был один, потому что любит тебя жутко и боялся, что ты начнёшь ревновать. И ты начала, конечно. Но Даш, ты о нем подумала? Андрюшка живой, он тоже хочет нормальной человеческой жизни, неужели не заслужил?
— Лиза мне не нравится, — уже не очень уверенно сказала Дашка.
— Зато ему нравится. Даш, Лиза хорошая девушка, она переживает, что ты ее так принимаешь. Может, ты попробуешь на все немножко иначе посмотреть? Я же не прошу сразу все и кардинально менять? Ты взрослый умный человек, я знаю, что кроме упрямства у тебя ещё и здравомыслие есть.
— Были у него девки, — фыркнула Дашка, — я не слепая.
— Только не говори, что ты как ревнивая жена его обнюхивала, — тяжело вздохнула я.
— Нет, Андрюшка сам палился. Но это все не по-настоящему было!
— А Лиза по-настоящему и ты переживаешь?
Дашка сопела. Господи, почти семнадцать лет человеку, немножко серьезности должно быть?
— Дашик?
Девочка шмыгнула носом.
— Иди сюда, вредность мелкая, — я обняла ее за плечи, — чего ты устраиваешь? Разве плохо, если кроме Андрюшки у тебя еще кто-то будет?
— У меня уже есть. Ты.
— Дашик, я никуда не денусь. И Андрей тоже. Ты же наша мелочь, Даш. Чтобы не поменялось, я тебя все равно люблю и Андрей любит. Но у нас у всех, и у тебя, есть своя жизнь, понимаешь? Это другое и не взаимозаменяемое, Даш.
— Угу, — Дашка вдруг согласилась, — вы такие взрослые оба, а что мне делать, если я боюсь?
— Я понимаю, Дашик. Прекрасно понимаю. Только ты подумай, что ты для Андрюшки тоже самый близкий человечек. Не бывает так, чтобы в одну секунду что-то поменялась, маленькая.
Мелкая расплакалась. Ребенок она совсем ещё, вредный ребенок.
— Самостоятельная ты, Дарья, — я вытирала слезы с Дашкиной мордашки, — сама себя накрутила, сама расплакалась.
— Не правда.
— Правда-правда. Полегчало хоть?
Дашка шмыгнула носом и промолчала.
— Котенок, ну ты чего такая неуверенная, а? Мы же тебя никогда не бросали, — и тут у меня как-будто свет в голове включился — Дима. Черт бы его побрал, сколько я ещё буду все это расхлебывать?
Я несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, потом ровным голосом сказала:
— Даш, Андрей не наивная девочка, чтобы задурить ему голову и задвинуть всех близких на задний план. Мы все это уже проходили, мы выросли, поумнели. Если что-то пойдет не так то мы сможем тебя защитить и решить всё до того, как станет поздно. Я тебе обещаю.
— Правда?
— Я тебя хоть раз обманывала?
Дашка задумалась и покачала головой.
— Ну вот. Обещаешь подумать?
— Обещаю, — мелкая кивнула.
— Вот и ладушки. Ты умничка, я даже не сомневалась.
Домой я попала уже в сумерках. Совершенно не представляю, чем забить вечер. Сплю я отвратительно, несмотря на то, что Алевтина Григорьевна выписала мне чудесные таблетки от бессонницы, после которых я не плаваю в киселе и нормально соображаю. Хотя, может поэтому они и не работают?
На людях проще, на людях я собираюсь и держусь, меня это отвлекает, а одна в пустом доме… Одна я расклеиваюсь.
Зета кинулась к воротам, когда я вошла. От попытки поставить лапы мне на грудь, я увернулась, тогда овчарка лизнула мне ладонь и принялась скакать вокруг.
— Скучно тебе, собака? Тебя тоже в выходные возьму, побегаешь с девчонками.
Зета остановилась, наклонила голову, внимательно слушая.
— Позвонил бы кто, — я вздохнула, — а то как-то погано. Ну что ты смотришь? Я рада, что что-то сдвинулось, но это еще не конец. Пошли в дом, накормлю тебя. Скучно тебе одной, да? Майбаха Лёшка сманил, хоть какая-то кампания была.
Вслух я разговаривать начала, когда вернулась в Луговое. Иногда с Зетой, иногда просто так. Да, это мой дом, я его безмерно люблю, но это не меняет того, что в нем невыносимо тихо и пусто.
— Давай тебе друга заведем? — предложила я, ставя перед собакой миску.
Вселенная решила надо мной сжалится — на столе завибрировал телефон.
— Шурка, — проникновенно начал Леха, когда я ответила, — Шурка, можно я приеду?
— Лешик, оно, конечно, можно, — я хмыкнула, — но я тебе могу налить только чай.