— Зря. Я без подтекста.
— Верю. Но не нужно. Чай будешь?
Топольский удивленно поднял бровь. Я сумела его огорошить.
— Буду. Ты меня иногда в тупик ставишь своим поведением.
— Я могу, — не стала я спорить, доставая еще одну чашку.
— Саш, у тебя регистратор камер в доме? — спросил Топольский.
— Да, — спохватилась я, — думаешь…
— Не знаю. Давай посмотрим?
— Пошли.
— Это я приехала — полдесятого, — показала я на экран, где моя шкода въезжала в ворота, — потом я все закрыла и больше не выходила, значит, смотреть нужно отсюда.
Он наклонился к экрану, пытаясь разглядеть фигуру лучше. Ткань его рубашки коснулась моего плеча, и я покрылась мурашками. Слишком меня раскачало сейчас, чтоб хладнокровно держать себя в руках. А еще очень живо я помню, какие у него губы и руки.
— Отмотай еще раз, — попросил Сергей.
«Господи, да отодвинься ты уже от меня…» — мысленно взмолилась я, но видео перемотала.
— Черт, правда ничего не разглядеть. Смотри, вон там в углу как будто движение. Это который час?
— Половина четвертого. Самая темень.
— Вот и я о том же, — Сергей повернул голову и оказался со мной нос к носу почти.
Классика — слишком близко темные внимательные глаза, слишком явно читается по моему лицу то, что я думаю. И я в своих эмоциях сейчас даже слова против не скажу.
Но Сергей меня удивил.
— Не бойся, — он протянул руку, заправив мне за ухо прядь, выбившуюся из косы, — сейчас приедет следователь, скажет что-то конкретное. И я тебя одну не оставлю, не бойся.
— Спасибо тебе, — да, я могу обижаться сколько угодно, но его заботы обо мне это не отменяет.
— Глупости. Так что там с чаем?
В прихожей зазвонил домофон.
— У тебя совершенно не складывается с чаем в моем доме, — улыбнулась я и пошла открывать.
После стандартных приветствий Михаил Семенович спросил:
— Сергей, вы венок трогали?
— Да, — кивнул Топольский, — переставил во двор. А что?
— Пальчики ваши снимем, не против? Саша, где можно с вами наедине поговорить?
— Пойдемте наверх, в кабинет, — я кивнула на лестницу.
Михаил Семенович выбрал одно из кресел у кофейного столика, я село напротив и спросила:
— Порадуете меня чем-то?
— С удовольствием, но пока нечем. Неуловимый Джо какой-то — на всех камерах только силуэт — ни лица, ни каких-то примет.
— Ясно. Мы успели мои записи посмотреть — там то же самое.
— Записи я заберу, у меня есть специалист, может что выудит оттуда. Больше ничего в эти дни не было подозрительного?
Я встала и достала из ящика стола конверт с фотографиями:
— Вот это. Передали Сергею, как вы понимаете — все это голимый фотошоп.
— Кто передал, он, конечно, не в курсе?
— Увы.
— Саша, а ведь кто-то снимал вашу спальню. У вас же нет там соседей?
— Нет, там лес. Хотите сказать, что кто-то лазил по деревьям напротив окна?
— Саша, — мужчина даже поморщился, — двадцать первый век, совсем не обязательно сидеть на елке, чтоб сделать фотографию помещения. Камер в ту сторону, конечно, нет.
— Есть, я отдам вам запись.
— Уже замечательно.
— С этими фотографиями тоже не все гладко, — я нашла ту, где видно спину и рассказала Михаилу Семенычу про сведенную татуировку и наши с Андреем догадки.
— Не лишено смысла, — мужчина разглядывал фотографии, — я, кстати, запрос сделал, в колонию, где Марков отбывал наказание. По документам у них все чисто, даже акт вскрытия мне прислали.
От последней фразы я поежилась, но все же сказала:
— Гроб ведь был закрытый.
— Неудивительно — многочисленные повреждения лицевых костей, травмы черепа. Если верить заключению, то там месиво вместо головы. Простите за подробности, Саша.
— И это меня тоже настораживает. Для душевного спокойствия я бы его откопала и сделала анализ ДНК, но для эксгумации нужно что-то большее, чем мои подозрения и цветы. Это все ведь даже на «Доведение до самоубийства» не тянет.
— Зря вы юридический бросили, Саша, — покачал он головой, — светлая голова.
— С моей психикой там делать нечего.
— Все равно жаль. У нас там вечная нехватка таких принципиальных. Хорошо, Саша, я вас услышал, попробую что-то еще вытрясти про смерть Дмитрия.
— Спасибо. Не сочтите это за паранойю, но чем дальше, тем больше у меня сомнений. Если в итоге это окажется просто психопат, который пытается прикрыться чужим именем и заставить всех поверить, что Марков жив, я буду даже рада, если так можно выразиться.