— Что там хоть? — спросила, пододвигая папку, — И чаю мне налей, только без апельсина.
— Никто не понимает моих гастрономических пристрастий. Да там авторское, аренда студийная, платежки. Рутина.
— Вот рутины мне сейчас и не хватает, — вздохнула я, открывая папку.
Надо признать, что после визита к моему, как говорит Лешка, мозгоправу, стало лучше. Не очень, но упорядочить тот сумбур, что у меня в голове и душе, Алевтина Григорьевна мне помогла, а еще выписала хорошее снотворное. Последнему я была очень рада — бессонница меня измучила, а с таблетками еще был велик шанс не видеть снов. Ты просто проваливаешься в темноту — не мыслей, ни чувств, ни переживаний — красота.
— Голова квадратная просто, чем я думала с этим концертом? У Дашки экзамены, а она с нами играет! — жаловалась я Андрею по пути в Луговое.
— Ну, можешь успокоить себя тем, что на ее учебе это не сказывается.
— Вот только это и осталось, — я щелкнула брелоком и ворота медленно открылись, — никогда бы не подумала, что буду бояться своего дома.
— Все пройдет, Сань. И боишься ты не дома, а своей беспомощности в нем. Ты же привыкла, что у тебя тут бастион — камеры, охрана, собака, оружие в сейфе, а оказалось, что к твоим воротам подобраться ничего не стоит.
— А еще ничего не стоит заглянуть в окно моей спальни, — я вышла из машины, — поставь чайник, я после всех этих задушевных разговоров с Алевтиной Григорьевной голодная, как волк.
— У тебя в холодильнике-то что-то есть?
— На бутерброды хватит.
Зета мне порадовалась — зализала до полусмерти и не отходила ни на шаг. Все она понимает, только сказать не может.
— У тебя в холодильнике набор умалишенного, — проворчал Андрей, когда я зашла в кухню, — Держи, это, вроде, не твое.
На ладони у друга лежала металлическая зажигалка, со оцарапанными углами.
— Топольский забыл, — я забрала зажигалку и покрутила в руках. На обратной стороне гравировка из двух тополиных листочков на одной ветке — один большой и второй поменьше.
— Так позвони, — сказал Андрей.
— Боюсь. У нас последний разговор и так был какой-то слишком…. Не могу я с ним быть холодной стервой, короче. И это бесит.
— Ты ведь понимаешь, что так, на раскоряку, ты долго не простоишь? Надо шагать куда-то — либо все, либо пробовать еще.
— Со стороны виднее, — скривилась я.
— Не хотел я тебе мозг вправлять, — вздохнул Андрей, — да вижу, иначе никак. Саш, Топольский ведь не отступится, ему конкретика нужна, тот самый шаг, который ты никак сделать не можешь.
— Откуда такая уверенность?
— У тебя есть интересная способность, — усмехнулся Андрей, — забывать, что я мужчина. И да, я тоже люблю конкретику. Саш, для него твое поведение сейчас выглядит как: «Ну я в нерешительности, ты меня подобивайся, а я уже решусь на что-нибудь. Может быть».
— И ты снова прав. Но я не могу его, как ты выразился, послать. Казалось бы, да? Я думала поболит и все, что я, наверное, и не захочу ничего больше с ним, а только все совсем наоборот и что с этим делать, — я покачала головой, — Вот если бы он выкинул что-то такое, чтоб я разочаровалась совсем.
— Или выкинул что-то такое, чтоб ты простила, да?
— Да. А то у меня никак не перевесит ни в одну сторону — действительно, ни послать, ни простить. Только вот у Сергея нейтралитет, возможно, он того же ждет.
— Два дурака, — вздохнул Андрей, — позвони, повод-то невинный. А я пойду Зету почешу, цветочки понюхаю.
Друг вышел, а я достала телефон и замерла в нерешительности. Зажигалку действительно нужно вернуть и узнать, как котенок на новом месте.
Трубку Сергей поднял почти сразу — после второго гудка.
— Да? — судя по тону, Топольский был удивлен, что я позвонила сама, — Что-то случилось?
— Нет, все хорошо. Просто хотела спросить — ты ничего не терял в последние время?
— Зажигалка, — облегченно вздохнул он, — у тебя оставил?
— Ага.
— Это хорошо, я думал, где-то выронил. Это подарок, было бы жаль потерять.
— Я могу на студию завезти, если там кто-то есть, — предложила я.
— Нет, я завтра вернусь, сам заберу. Если тебе удобно.
— Удобно. Я как раз по делам в городе буду. Как кот?
— Обласкан, накормлен и доволен жизнью, ему тут даже больше меня внимания, — засмеялся Сергей. У него, судя по тону, вообще было хорошее настроение.
— Это хорошо, — я не знала, что еще сказать, трубку вешать не хотелось.
— У тебя все нормально?
— Относительно. Нового ничего, но дома я пока ночевать боюсь.