Вскоре дело врагов Александра на западе было полностью проиграно. Антипатр, наместник Македонии, разгромил восстание Агиса. Остатки некогда внушительного персидского флота рассеялись. О Фарнабазе много лет почти не вспоминали. Лишенный власти, богатства, потерявший почти всех своих людей, он осел на Родосе, у родичей своей матери-эллинки.
Остальные сыновья Артабаза вместе с отцом продолжали сражаться против Александра на востоке. Когда Дарий потерпел окончательное поражение, потерял царство и жизнь, Артабаз с сыновьями покорился победителю. Все они, кроме Фарнабаза, поступили на службу к Александру. Престарелый Артабаз даже вновь получил сатрапию, Бактрию.
Фарнабаз же так и продолжал сидеть на Родосе. В городе стоял македонский гарнизон, но наместники Александра в качестве врага бывшего сатрапа уже не воспринимали и не трогали.
Когда Александр умер, его преемники начали войну друг с другом и вот тогда Фарнабаз покинул Родос. Присоединился к Эвмену, своему зятю, и тот в битве против Неоптолема, сатрапа Армении, доверил шурину командование персидской конницей.
— Накануне того дела к войску прибыл мой брат Каувайча. Приехал из Ниссы и привёз письмо от Ртаунийи. Мы с ним почти десять лет не виделись. Обнялись, пировать стали. Вижу, что-то гнетёт его. Расспросил — молчит. Отнекивается. Не понравилось мне это. Вина ему принялся подливать, дабы разговорить, а он ни в какую. Только и смог вытянуть из него: «Хотел бы тебе, Фарнавазда, открыться, да не могу. Пока не могу. За сестру боюсь. Обдумать всё надо». Обиделся я тогда на него. Брат родной, а не доверяет.
— Так и не сказал? — спросил Аристомен.
— Не сказал. Он помянул сестру, а я подумал, не случилось ли чего с ней. Пристал к Эвмену. Он посмотрел на меня… странно. Сказал, что болела Ртаунийя по женской части, но всё обошлось и не стоит мне беспокоиться. А на следующий день была битва и славная победа. Вот только для Каувайчи она оказалась последней. Сложил он там голову.
Фарнабаз опрокинул в себя ещё одну чашу и уронил голову на грудь.
— Никогда не прощу себе… О, Светозарный Митра, почему ты в тот день наказал меня косноязычием? Почему я не смог разговорить его?
Некоторое время он молчал. Аристомен терпеливо ждал.
— Я пробыл с Эвменом ещё год, — продолжил, наконец, Фарнабаз, — а после поражения при Оркиниях наши дороги разошлись. Эвмен укрылся в Норе, а я вернулся сюда. Спустя пару лет накатила на меня тоска и захотелось родню разыскать. Братья, Аршама и Аребрдана на востоке сгинули. Артакаму выдали за твоего господина, да он её в Сузах бросил. На письмо не ответила, не знаю, жива ли. Ртаунийя ответила, только про неё знаю.
— Ещё ведь сестра у тебя есть, — осторожно заметил Аристомен.
— О ней и речь, — кивнул Фарнабаз, — Барсина. Я знал, что она в Пергаме. Написал. Не ответила. Сам поехал, а её и нет там. Опешил я, искать начал. Объездил все отцовские усадьбы. Нигде нет. Наконец, повезло мне отыскать старую Рзабару, служанку её. Жива ещё бабка была, хвала Митре. Вот она-то мне и рассказала, что давно уже, восемь лет назад, двое царёвых посланников увезли Барсину и ребёнка, а куда, то ей неведомо. И одним из тех посланников был Каувайча, потому Барсина поехала с ним спокойно и без страха. Огорчалась только Рзабара, что её с госпожой не взяли. И как в воду с тех пор Барсина канула.
Он замолчал. Аристомен некоторое время переваривал услышанное, потом заметил:
— Да уж, брат из тебя никудышный, раз ты столько лет о сестре и не вспоминал.
Фарнабаз поднял на него взгляд, но ничего не ответил.
— Зачем ты мне это всё рассказал? — спросил Аристомен.
— А ты не догадываешься, явана? — зачем-то по-персидски спросил Фарнабаз, — скажи-ка мне, где сейчас ваш царь?
— А-а… — пробормотал Аристомен. — Да, царя-то у нас уже, почитай, почти год нету.
— Скоро будет, — оскалился перс, — Антигон прибрал к рукам почти всё, чем владел Дарайавауш. Египет и Сирия остались. К гадалке не ходить — скоро, ой как скоро Циклоп назовёт себя хшаятийей. А между тем может статься, что царь-то ваш жив-здоров. И всяко уж законней Одноглазого, хотя и рождён не в браке.
— Это кто? — удивился Аристомен.
— Племянник мой, — ответил Фарнабаз, — сын Барсины.
— Ах вот оно что…
Аристомен задумчиво почесал бороду. Пробормотал себе под нос:
— Признаться, я и забыл про него. Не слышал, чтобы хоть кто-то вспоминал про мальчика…
— Того Эвмен и добивался, — кивнул Фарнабаз.