Македонянин сел за стол с артельщиками. Финикиец-паломник разместился за соседним. Приблизился хозяин заведения.
— Почтеннейший, — поинтересовался Аполлодор, — есть ли свободные комнаты?
— Найдутся, — мрачно, совсем не гостеприимным тоном бросил хозяин, — что ещё желают господа?
— А пожевать чего найдётся? — нетерпеливо поинтересовался Багавир.
— Баранина, только что зажарена. Как вас дожидалась. Ячменная похлёбка, остыла уже, но подогреем. Маринованные оливки, — перечислил хозяин.
— Всё тащи, — довольным тоном объявил Багавир.
— А вино? — спросил Репейник, — вино какое есть?
— Разное. Есть египетское финиковое…
Дион поморщился.
— …есть местное, есть ликийское.
— Хиосского нет?
— Нет.
— Ты не смотри так, мы заплатим.
— Хиосского нет, — покачал головой хозяин и удалился.
— Похоже, он не поверил в нашу платёжеспособность, — сказал Репейник, поглядывая вслед хозяину.
— Не думаю, — возразил Антенор, — он не предложил заплатить вперёд или показать деньги. Видать, неплохо читает по лицам, кто способен заплатить, а кто нет. Готов поспорить, если бы я был один, то для меня и ячменной похлёбки бы не нашлось, пока не выложу на стол монеты.
— Может кости кинем, покуда ждём? — предложил Ксантипп.
— Давай, — согласился Репейник и окликнул раба, — эй, парень, принеси-ка нам стакан.
Раб подал деревянный фимос, стакан для встряхивания костей. Дион пошарил пальцами в поясе и вытащил три кубика с вырезанными углублениями-точками на гранях.
Бросили кости раз, другой. В дальнем углу скрипнула скамья, и из-за стола поднялся человек. Вальяжной походкой приблизился к артельщикам. Остановился в трёх шагах, ковыряя щепкой в зубах. Большой палец левой руки он держал за широким кожаным поясом рядом с длинным ножом в украшенных бисером ножнах. Мужчина был темноволос, бороду, как видно, брил, но явно не часто. Зарос густой щетиной.
Некоторое время человек не произносил ни звука, хотя все взгляды были обращены к нему. Наконец, хрипло выдавил:
— Кто такие?
— Да ты, парень, невежа, — сказал Дион.
Человек усмехнулся и повторил вопрос более требовательным тоном.
— Кто такие?
Слова он сильно растягивал, что вкупе с перегаром выдавало — принял он на грудь уже немало.
— Мирные путешественники, — остановил закипающего Репейника Аполлодор, — едем по своим делам. А ты кто будешь, добрый человек?
«Добрый человек» перевёл взгляд на Аполлодора, обернулся к своим товарищам (те не спеша поднялись со своих мест), потом снова посмотрел на старшего артельщиков.
— Ты, хер с горы, вопросы будешь задавать, когда я разрешу. А я не разрешал. По каким делам едете? И куда?
Антенору показалось, будто самое время размять шею, что он немедленно и сделал, покрутив головой. Сахра неспешно закатывал рукав. Остальные не шелохнулись.
Трое товарищей «доброго человека» неторопливо приближались. У всех четверых на поясах красовались внушительные ножи, а один поигрывал узловатой палкой. Антенора это обстоятельство не смутило, от драки он никогда не бегал. Разве что настораживала наглость задир. Казалось, им было совершенно наплевать на численное превосходство артельщиков, да и размер кулаков Сахры, которые тот демонстративно положил на стол, не беспокоил. На всякий случай Антенор пробежал взглядом по сторонам, высматривая возможную подмогу противнику.
— Ты действительно невежа, парень, — сказал Аполлодор, — хочешь получить урок подобающего поведения?
Тот не ответил. Молча продолжал грызть щепку, которой только что чистил зубы, и бесшумно отбивал пальцами какой-то ритм по ножнам. Антенор заметил, что у одного из его товарищей плащ как-то странно оттопыривается назад и чуть вбок. Меч. Это уже серьёзно. Однако только он об этом подумал, как заметил, что Ксантипп незаметно пододвинул ближе к себе небрежно брошенный на лавку плащ, из-под которого высунулась рукоять персидской махайры[24].
До неё, однако, дело не дошло. Один из товарищей «доброго человека», обликом сириец, приветствовал артельщиков на арамейском:
— Мир на вас, почтенные.
Другой коснулся локтя задиры.
— Остынь, Паламед. Не приставай к этим добрым путникам.
Он шагнул вперёд из-за спины задиры и посмотрел на Аполлодора.
— Прошу простить нас, уважаемые. Мой брат немного перебрал. Страсть как любит кулаки почесать под этим делом. Не сердитесь.
Теперь, когда лицо человека, остановившего задиру, не было скрыто в тени, Антенор видел, что они похожи друг на друга, как две капли воды. Близнецы.
24
Махайра, она же копис — кривой слабоизогнутый меч с внутренней, «ятаганной» заточкой. Использовался обычно в коннице и греками и персами (от которых греки его и заимствовали).