Левый близнец что-то недовольно буркнул, повернулся и слегка шатающейся походкой направился к своему столу. Правый полез за пазуху и вытянул наружу круглую медную бляху на цепочке.
— Скажите, добрые люди, вы не встречали в дороге кого-нибудь с таким знаком?
В полумраке зала видно было плохо, но Антенор, прищурившись, всё же разглядел изображённого на медальоне Гермеса в крылатых сандалиях. Такие знаки при Александре выдавались ангарам. На оборотной стороне изображался профиль царя, такой же, как на монетах. Раньше знаки гонцов были золотыми с чеканным человеко-орлом Ахеменидов. Горе тому, кто осмеливался позариться на знак. В нынешние же беззаконные времена знак ангара с большей вероятностью гарантировал владельцу безвременную кончину, нежели беспрепятственное получение пищи и сменных лошадей на станциях ангарейона. Потому Лагид, теперешний хозяин здешних мест, выдавал гонцам медные бляхи. Вместо профиля царя там красовался сокол, изображённый в египетской манере.
— Нэ встрэчали, — сказал Багавир, — ангара тепэр рэдко встрэтишь.
— Жаль, — ответил Правый, — мы тут ожидаем друга. Ещё раз прошу простить.
Он посмотрел на сирийца, тот коротко кивнул и подсел за стол к паломнику.
— Эй, — напрягся Репейник, — этот человек путешествует с нами.
— Разве мы собираемся повредить ему? — удивился Правый, — наш друг просто захотел побеседовать с земляком.
Он повернулся и пошёл в угол, вслед за братом. Четвёртый их товарищ, тот, что поигрывал палкой, так и не проронил ни слова.
Дальнейшие посиделки протекали уже не весело. Артельщики постоянно косились на соседнюю компанию и ловили ответные пристальные взгляды. Сириец о чём-то шептался с паломником. Антенор арамейский знал хуже персидского, но отчаянно грел уши. Вернее, пытался греть. Те общались вполголоса, и слов разобрать не получалось.
Хозяин, который куда-то исчез во время знакомства, едва не окончившегося потасовкой, подал, наконец, баранину. Компания оживилась. В углу опустошали очередной кувшин, периодически оттуда доносились взрывы хохота.
Антенор некоторое время бодрился, не желая расслабляться в присутствии подозрительной компании, но вскоре усталость и поданное вино взяли своё, он начал размякать. Веки стремительно наливались свинцом.
Солнце давно село и снаружи воцарилась тьма, однако на освещении зальчика это никак не отразилось. Раб пару раз подкладывал в очаг дрова и подливал масло в светильник.
В комнаты никто не собирался. Артельщики по-прежнему сидели кучкой. Сахра блаженно сопел, подпирая рукой щёку. Ксантипп давно уткнулся лбом в столешницу. Протей и Аполлодор клевали носом. Только Репейник и Багавир засыпать не торопились.
Снаружи раздался перестук копыт. Послышались голоса. Антенор вздрогнул. Сразу же встрепенулся Аполлодор, а старый перс толкнул в плечо племянника.
Распахнулась дверь и на пороге возник человек в персидской пёстрой одежде. Голову его покрывала шафрановая шапка-курпаса с длинной шейной полосой, обёрнутой вокруг лица, так, что открытыми оставались лишь глаза.
Вошедший был хорошо вооружён — на поясе махайра в дорогих ножнах и горит[25]. Следом за ним внутрь прошли ещё человек пять. Все при оружии.
С артельщиков моментально слетел сон, они подобрались и настороженно поглядывали на пришельцев.
Правый поднялся навстречу человеку в шафрановой курпасе.
— Ну что, Промах? — спросил тот безо всяких приветствий и предисловий, — он здесь не появлялся?
Голос из-под платка, закрывавшего рот, звучал приглушённо.
— Не появлялся, — ответил Правый.
Левый, уже совершенно готовый, с трудом оторвал голову от стола и промычал нечто нечленораздельное.
— Странно. Куда же он делся? Вы его часом не проворонили? — поинтересовался вошедший.
— Нет, епископ,[26] как можно, — поспешно ответил Правый.
— Эти кто? — продолжал допытываться тот, кивнув в сторону артельщиков.
Правого опередил сириец.
— Это корабэлные мастэра. Едут в Цидон.
— Корабельные? Это очень хорошо. Не обидели, надеюсь? Мастеров обижать нельзя.
Не дожидаясь ответа, он повернулся к паломнику.
— А ты кто таков будешь, скажи-ка, почтенный?
— В храм Эшмуна еду, господин, — послушно пролепетал тот, — молить бога об излечении жены.
— C этыми вмэсте прибыл, — подсказал сириец.
— Ты знаком с этими людьми, уважаемый? — подсел к паломнику тот, кого назвали епископом, — они и правда корабельщики?