Ролан промолчал.
— Это бесполезный спор, — после долгой паузы сказал он.
— Как знать, — Исгерд вздохнула, — и ты, и Волфганг однажды будете решать, какой станет Гесория через двадцать-тридцать лет. И было бы хорошо, если бы вы понимали, что за власть находится в ваших руках. Когда применять её, а когда — нет.
— Я понимаю.
Исгерд заметила, как по горлу Ролана метнулся кадык. — Если мне доведётся войти в Сенат, я не позволю Гесории жить так, как сейчас.
— Вот этого я и боюсь… — произнесла Исгерд, но так тихо, что Ролан уже не услышал её слов за шелестом прибоя.
Они постояли ещё. Несмотря на то, что слова Ролана не внушали оптимизма, Исгерд всё равно нравилось стоять рядом с ним.
Глава 7
— Господин князь, госпожа Консул, — Волфганг склонил голову, из-под приспущенных ресниц рассматривая двух собеседников.
Отец постарел за те три года, что Волфганг не видел его. Он оставался всё так же худощав и подтянут, с такой же прямой спиной, но Волфганг видел, что первая седина проглядывает в его коротко подстриженных волосах и густых аккуратных усах.
— Это он? — спросила Леди Консул и, не обращая внимания на лёгкое нарушение этикета, которое вполне могла позволить себе старшая в отношении младшего, перевела взгляд на гостя.
Леди Консул выглядела моложе отца. Это была женщина без возраста — невысокая и худощавая, куда ниже ростом, чем показывали в новостях, и не имевшая той яркой внешности, которая присуща детям великих домов. Увидел бы Волфганг её на улице — принял бы за чиновницу среднего звена, но никак не за ту, кто держит в кулаке Сенат.
— Приветствую вас, — он изобразил легкий поклон, — рад видеть вас гостьей нашего дома, леди Эклунд.
Эклунд так же внимательно и задумчиво своим цепким взглядом разглядывала его.
— Я тоже рада, что сумела вас застать. Собиралась остаться на выходные, но, очевидно, мне придётся улететь сегодня же. Однако я давно хотела взглянуть, как выглядит сын моего давнего… соратника.
— Я вас не разочаровал?
— Нет, думаю, нет. Вы очень многообещающий молодой человек, юный сэр Волфганг. Я бы хотела при случае узнать вас поближе, — она помолчала, делая вид, что задумалась. — А вы ведь учитесь в Нефритовой Академии, так?
— Да, именно так. Это давняя традиция нашей семьи. Сыновья князя всегда поступают туда.
— Недавно я направила туда свою воспитанницу, Исгерд Ларссон. Вы, случайно, с ней не знакомы?
— Конечно, она моя соседка.
— О, вот даже как. У вас всё хорошо? Вы с ней ладите?
— Да, леди Эклунд. Она очень приятная молодая леди.
— Я рада. Часто у молодёжи всё иначе, чем у нас. Что ж… — Леди Консул поднялась с кресла, — прошу меня простить, князь. Мне в самом деле пора улетать. Надеюсь, вы запомните наш разговор.
Князь склонил голову в почтительном поклоне, и Волфганг повторил его жест.
Хельга двинулась к выходу, и теперь только Волфганг заметил, что та подволакивает одну ногу.
Дверь закрылась и он, не удержавшись, прошептал:
— Так это правда? Она в самом деле был ранена?
Константин Рейнхардт воздел руку, предупреждая сына о том, что ему следует замолчать. Нажал кнопку на нижней стороне стола, включая внутреннюю связь.
— Да, сэр, — тут же услышал он.
— Гер Коломан, будьте добры, организуйте эскорт.
— Такой, чтобы гостья не волновалась?
— Да, именно такой.
Рейнхардт отключил связь, тщательно проверил, не остался ли спикер включён, и только потом обернулся к Волфгангу.
— Ну, а теперь поговорим с тобой.
Хельга Эклунд вернулась на корабль в задумчивости. Принятое решение не вызывало у неё особых сомнений. Оно было разумно.
Она уже посетила три великих дома. Мелберги легко дали обещание поддержки в обмен на торговые льготы в системе Аркан. И хотя обещания, данные легко, вызывали у Эклунд сомнения, в данном случае её устраивал результат.
Симидзу давно уже попали в зависимость от Рейнхардтов настолько, что их можно было не опасаться. Разумеется, Йодзи Симидзу вежливо дал понять, что главное решение будет принимать Константин Рейнхардт.
С Макалистерами дело обстояло сложней. Чем больше Эклунд имела дело с этой семьёй, тем сильнее ей казалось, что их тан поддержит любого из бунтовщиков. Их не интересовали денежные выгоды или любые другие поощрения. Чтобы обеспечить хоть какую-то лояльность тана, нужно было ждать внутренней розни — и тогда уже поддержать самого слабого, того, кто до гроба будет ей благодарен.
Кроме того, в одиночестве они не представляли особой угрозы — Хельга почти не сомневалась, что если сумеет гарантировать верность Рейнхардтов и Краузов, заговор, о котором ей писали, умрёт в зачатке. Может ли один из этих родов перевернуть сложившуюся систему отношений? Эклунд надеялась, что в одиночестве — нет. Опасность состояла в первую очередь в их сговоре, и, значит, их надо было размежевать.