- Стой, ты думаешь использовать свой артефакт как ключ?
- Да! Сам посмотри. Подходит идеально! И я думаю он продержится куда как дольше, чем какие-то щепки.
- Ольга, не дури, - сказал Курт. - Нет никакой объективной необходимости это делать. А твои переживания насчет своей силы - чистая психология. Если бы ты просто воспринимала себя как неуязвимого диагноста, а не как великого целителя, твоя сила выглядела бы в твоих же глазах совершенно иначе.
- О, поверь, если бы ты знал, сколько раз я сама себе это повторяла, - рассмеялась она с ноткой горечи на этот раз. - Но я всегда хотела лечить, понимаешь? Но важно даже не это, а то, что нас сюда вели! И привели. Мы, не попробовав такой вариант, не сможем отсюда уйти, я уверена.
- Или это все домыслы, - не стал так просто сдаваться Курт. - И ты угробишь свой артефакт зря.
- Не веришь? - Это ее только больше развеселило, и она обозначила взмахом руки направление. - Раз не веришь, взгляни туда. Стоило мне понять каков план, тут же и зрители подоспели.
Курт проследил в направлении, куда она указала. Там, внизу, в бурном потоке несущейся в желобе древних строителей Реки Душ, стояла, нарушая все законы физики, легко узнаваемая, старая и дырявая, ладья. И в ней, светя синим фонарем и такими же искрами глаз, вытянулся во весь рост их, ставший уже почти частью пейзажа, местный знакомый. Снова Ольга оказалась права! Декорации были расставлены, зритель ждал.
Девушка, поняв, что Курт увидел и осознал, смеяться перестала. А потом просто взяла и не долго думая пропихнула свой растительный стилет в замочную скважину на рычаге, прямо сквозь льющиеся струи. Продвинула и надавила. Раздался щелчок. И вся масса механизма дрогнула, сместилась сначала немного, а потом задвигалась все бвстрее. Пленка льющейся воды поколебалась, транслируя движение золотого шара над ними, и очерченный ей круг начал сжиматься, теряя широту разлета.
Вот уже Ольге пришлось сделать шаг вперед затем другой, чтобы не отпуская рычаг продолжить движение механизма, и тут, где-то на четверти окружности, растительный амулет ставший ключом в ее руках сам собой провернулся вокруг своей продольной оси, а на рычаге, все еще остающемся за прозрачной пеленой, выскочил небольшой золотой пенек. Движение застопорилось так, что шип едва не хрустнул. Ключ запорного механизма оказался сложнее, чем простая острая палка.
И вот тут пригодились уже все их эксперименты с досками. Шпенек удалось вправить и движение продолжилось. Ровно до следующего стопора еще через четверть оборота.
Курт почувствовал, что это будет не так просто, какое бы пророчество тут не подвязывали к делу, и естественно занялся и этой бедой, снова взявшись за окровавленные доски. И почти преуспел, когда ему помешали самым радикальным образом.
Неизвестно бы, как он справился со второй преградой самостоятельно, но внезапно на язычок стопора легла костистая конечность, вдавливая его и помогая процессу. За пологом льющейся воды появилась фигура в темном драном балахоне и отпихнула куртов импровизированный шест.
Перевозчик явился. И сделал за них часть работы. Молча. Только посмотрел на людей своим фирменным долгим взглядом и кивнул. Толкайте мол.
- Значит, все-таки, ты не просто зритель? - удивился в слух Курт. - И что тебе мешает самому тогда все сделать?
Не то чтобы он ждал какого-то ответа. Да его и не последовало, по сути. Тот лишь снова склонил голову и махнул свободной костяной лапой. Посыл был ясен.
И они продолжили толкать. Для того чтобы окончательно переключить механизм в новый режим работы понадобилось десять оборотов. И Курт сильно сомневался, что у него хватило бы досок и ловкости, чтобы разобраться со всеми стопорящими элементами запора без посторонней помощи. Но узнавать этого на практике так и не потребовалось. Лодочник сделал свое дело и исчез, так же, в гробовом молчании, стоило лишь только потоку водопада сместится внутрь решетчатой колонны, начав утекать мимо желоба и приемных раструбов.
Выглядело интересно и любопытно. Похоже не только пещерные пейзажи оказались изначальной частью места. Была по крайней мере еще одна часть. Не слишком-то довольная вмешательством разумных в местные дела. Лодочник. А может он руководствовался какими-то иными мотивами - кто знает?