— Да, я и не собирался. Просто забирал кисти у Тиро и подумал, что ты сможешь мне помочь с одним делом… О-ля-ля! Это именно то, что я искал! Идеально мне подходит.
Кажется, он смотрел на мою картину! Я воспряла духом. Да что лавочник может понимать в искусстве. Вот мэтр Савар сразу разглядел во мне скрытый потенциал!
Но вместо того, чтобы продолжать расхваливать мою картину, художник шагнул ко мне, и вцепившись узловатыми пальцами мне в подбородок, начал вертеть мою голову в разные стороны, рассматривая. При этом левый глаз его смотрел куда-то за мое плечо, а правый на потолок.
— Чистые и плавные черты, теплые тона. Разве что только родинка над губой слишком вульгарна. Но в остальном… Среди парижанок редко встретишь подобную невинную красоту. Откуда ты, девушка?
— Из предместья Тулузы, месье.
— Для южанки у тебя слишком правильная речь, — заметил мэтр.
— Мой отец какое-то время жил в Париже, и поэтому научил меня говорить, как принято в столице.
Точнее, он учил моего младшего брата, которого собирался отдать в Сорбонну, но ничто не мешало и мне прислушиваться к беседам отца и Клода.
— Это не так важно, — отмахнулся Савар, будто не он задавал мне вопросы. — Я хочу нанять тебя как натурщицу. Уже неделю ищу, и даже настолько отчаялся, что решил обратиться к Николя. А тут такая удача! Как ты на это смотришь? Я хорошо плачу.
Растерянно посмотрела на Николя. Я иногда подрабатывала натурщицей, но обычно для школы, или хороших знакомых. И никогда не позировала обнаженной. А картины мэтра Савара обычно были довольно откровенны.
— Мадмуазель Легран получила довольно строгое воспитание, — вмешался Николя. — Думаю, она беспокоится, что её репутация пострадает, если её узнают на одной из ваших картин.
Точнее, остатки репутации. После того, как я напилась в кабаке, а затем любезничала прямо на улице с неизвестным типом, мнение обо мне как о тихоне и скромнице несколько пошатнулось.
— Я не попрошу ничего такого. Всё будет в рамках приличия, — заверил Савар. Он пошарил в карманах, вытащил пожеванный клочок бумаги и карандаш, и что-то начеркал. — Вот мой адрес, время, когда нужно прийти и сумма, которую я готов заплатить. Прошу, не подведите меня, мадмуазель…
— Легран. Клэр Легран, — подсказала я.
— Да, я очень на вас надеюсь, мадмуазель.
Только когда Савар вышел, я все же заглянула в оставшуюся записку. Следующая среда, квартал Пасси… и сумма, достаточная, чтобы я спокойно прожила еще месяц, не беспокоясь о голоде.
— Это отличный шанс — увидеть, как работает мастер. И может быть, завести правильные знакомства, — решил сыграть в змея-искусителя Николя. — А о приставаниях беспокойся. Мэтр не совсем по женщинам, если ты понимаешь…
— О-о-о, — я чуть покраснела. Вольные нравы Парижа до сих пор меня смущали, хотя я прожила в столице уже три года. — Да, думаю, соглашусь. Хотелось бы взглянуть на мастерскую Савара.
Пасси, улица Ренуар. Где-то здесь жил Бальзак, и на этой же улице сейчас обитает таинственный мастер Савар. Его двухэтажный особняк я нашла не сразу, почти трижды пройдя мимо него. И только когда сжалившийся прохожий указал мне скрытую почти высохшей лозой табличку с номером "43", я поняла, что глухие ворота — это то, что мне нужно.
Открыли мне почти сразу же и без вопросов провели внутрь. Мэтр пил утренний кофе, и кажется, очень удивился моему появлению.
— Дорогая, я совсем о вас забыл! Но ничего страшного. Садитесь, мы обсудим наше с вами сотрудничество. У вас есть опыт?
— Доброе утро, месье Савар. Мне приходилось раньше позировать, — я уселась в деревянное, на вид очень старое кресло и расправила на коленях пышную юбку. — Николя не упомянул, но я студентка высшей школы искусств.
— Да, я, кажется, видел вашу картину в лавке. С танцовщицей у станка, да?
Я изумленно посмотрела на мастера.
— Как вы поняли — что это моя картина?
— Её мог нарисовать только очень молодой, и плохо разбирающейся в жизни человек. Даже скорее всего, юная девушка, — усмехнулся художник. — К тому же вы так расстроено ее рассматривали. Хотите взглянуть на мои работы, прежде чем мы приступим? Мне кажется, это несколько развеет ваш страх.
— Конечно! О большем я и не могла мечтать!
Мастерская мэтра располагалась на втором этаже, в огромной, залитой солнцем комнате. Окна ее выходили прямо на улицу, на которой шумно играли дети.
— Я не очень люблю покидать дом. Но мне нравится слушать дыхание города, — заметил Савар, шустро снимая покрывала с сохнущих у стен картин. — Я готовлю серию для выставки, и ваш портрет будет в ней последним.