Прошло всего минуты полторы, прежде чем флагман Идаволла заметил шлюпку и изменил курс. Вскоре Амброуса и Тэрла уже поднимали на борт.
- Докладывайте, - холодно распорядился Герцог, не тратя времени на то, чтобы дать им передохнуть и отдышаться.
- Операция проведена успешно, - ответил Тэрл, - Маркиз спасён, вражеское укрепление и два боевых корабля уничтожены. Потери составляют... двух человек. Пропавших при выполнении задания.
Он слегка замялся, пытаясь описать ситуацию. Чародеи пока не были мертвы. Но в военном деле нет термина "обречены". Пожалуй, "пропавшие без вести" - самое близкое, хоть гвардеец и знал, где они остались. Знал, но не мог им помочь.
Против своей воли он, в нарушение субординации, оглянулся на брошенный корабль. Тот практически перевернулся набок, а вокруг кружили галеры халифата, будто стервятники над телом умирающего льва. Один за другим раздавались залпы десятков орудий. Никто уже не пытался использовать картечь и книппеля: корабль больше не пытались захватить, его пытались уничтожить. Впрочем, почему "пытались"? Его как раз планомерно уничтожали.
- Сближение и беспокоящий огонь по оцеплению, - приказал Леандр, - Попробуем отогнать их.
Никаких шансов, что из этого что-то выйдет, не было: это понимали все. Так почему же Герцог хотел все же попытаться? Тэрл не понимал причины. Никогда его сюзерен не был замечен в совершении бесполезных действий. Неужто только чтобы солдаты видели: Герцог Леандр Идаволльский никогда не бросает своих людей в беде? В таком ракурсе это имело смысл.
Но само действие от этого менее бесполезным не стало. Первые ядра даже не успели долететь до цели, когда на месте корабля с Килианом и Иолантой возник водоворот. Как будто морское божество решило затянуть эту диковинку к себе на дно, вместе со смельчаками, плывущими сквозь шторма.
А затем вода "схлопнулась", поглощая обречённый корабль и нескольких ближайших преследователей.
- Потери составляют двух человек, - поправился Тэрл, - Погибших при выполнении задания.
И в этот момент, будто издеваясь над его словами, стоявший рядом матрос вдруг указал куда-то в небо:
- Смотрите!
"В момент толчка устойчивость фигуры прямо пропорциональна площади соприкосновения с поверхностью".
Эта мысль пронеслась в голове ученого, когда он вжался в угол между ограждением, ставшим полом, и палубой, ставшей стеной. Он попытался дотянуться до Ланы второй рукой, но ему это не удалось.
- Кили! Пожалуйста, удержи меня!
Чародейка кричала в неподдельном страхе, вцепившись в него с силой, какую он никогда не предположил бы у столь хрупкого и изящного создания.
- Я буду держать тебя столько, сколько смогу!
"Идиот, надо было сформулировать иначе..."
Лана тоже поняла, что крылось за этими словами. Она поняла, что в конечном счёте он таки уронит ее. Огонек надежды в ее глазах начал гаснуть, а хватка ослабевать. Она не была бойцом, и сил бороться у нее не осталось.
"Думай, придурок, думай..."
По всем расчетам выходило, что сейчас они погибнут. Но что-то не давало Килиану сдаться даже сейчас, когда результат очевиден. Что-то говорило ему, что он должен найти выход.
Чтобы выиграть немного времени, свободной рукой он выхватил саблю и вонзил в доски палубы. Хоть будет за что держаться. Сейчас им как воздух нужна была удача. Увы: чтобы воздействовать на вероятности, ему нужны были обе руки. Без помощи рук он мог сотворить разве что магнитокинез. Да и в любом случае, энергия бы потребовалась.
Тем временем кольцо кораблей замкнулось окончательно. В палубу в паре метров над головой юноши ударили ядра, раскалывая доски и высвобождая саблю. Он снова утратил опору. Но нет худа без добра: их с Ланой кинуло в сторону палубы, больно саданув об доски. И на этот раз чародейке удалось удержаться от падения.
На этом хорошие новости закончились. Палуба стремительно заполнялась водой. Очевидно было, что они утонут ещё до нового залпа.
Килиан посмотрел на саблю, которую все ещё держал в руках: бесполезный кусок металла, созданный людьми против людей и бессильный против стихии. Затем на воду под ногами: он стоял уже не на корабле, а на груде плавучих досок, в которой корабль узнавался лишь при определенной доле фантазии...