Поймав недобрый взгляд Элиаса, Килиан лучезарно улыбнулся. В этот момент отношение дворянского сынка не задевало его.
Он знал, чего он стоит.
Килиан устало потер переносицу. Шел двадцать седьмой час его бодрствования, и на самочувствии это сказывалось не лучшим образом. Голова раскалывалась, и изображение перед глазами слегка плыло. Горький бодрящий состав из семи трав постепенно начинал вызывать тошноту; верный признак того, что с ним надо завязывать.
И все же он так и не продвинулся к своей цели. Исследовав со всех сторон события двухлетней давности, он так и не понял, каким образом ему тогда удалось создать молнию. А времени оставалось мало. Завтра ему должно исполниться восемнадцать. После этого содержание от Герцога Идаволльского перестанет выплачиваться. Если он не получит гранта на исследования, его дела... несколько усложнятся. При этом гоняясь за химерой, ученый пренебрегал не столь громкими, но способными финансово обеспечить его исследованиями, за счет которых жило большинство таких, как он, выпускников Университета.
Поэтому теперь ему нужно было убедить совет, что его исследования - не шарлатанство или какая-то мистика, а настоящий научный прорыв. А для этого нужно было показать магию. Завтра же.
Как жаль, что устройство записи в тушке робота-охранника оказалось сожжено электрическим разрядом. Может быть, Дозакатные и могли бы его починить, но не нынешние люди, отстававшие от них в технологическом развитии на полтысячи лет. Все открытия, связанные с катакомбами под проломом Стефани, записал на свой счет мэтр Валлис, но с тем, что сделал тогда Килиан, он не смог бы этого сделать... Будь у Килиана хоть какие-то доказательства.
"Килиан", - услышал он вдруг.
Этот голос звучал как будто внутри его головы. Ученый огляделся, но в комнате никого не было.
"Надо больше спать", - сделал вывод он.
Однако голос повторился. И если он не доработался до шизофрении, то это не могло быть всего лишь наваждение.
"Килиан. Пригласи меня войти"
Килиан не очень понял, куда обладательница голоса хочет войти. Но в сказки о вампирах он не верил, так что счел за благо, - из чистого любопытства, - ответить:
- Заходите.
И в следующее мгновение мир изменился. Исчез заваленный бумагами стол, исчезли бесценные книги и бесполезные расчеты, исчезла едва разгонявшая мрак чадящая свеча, исчезла маленькая келья, звавшаяся его комнатой. Исчез приятный вид на город из узкого окна, напоминающего бойницу.
Килиан стоял посреди обширного грота, стены которого состояли из полупрозрачных синих кристаллов. Кристаллы эти источали удивительно мягкий лазурный свет, - достаточно яркий, чтобы при нем можно было даже читать, но при этом недостаточно, чтобы раздражать глаза. Даже если смотреть на него прямо.
- Здесь красиво.
Теперь, слыша этот голос ушами, Килиан узнал его. Да и то, что его обладательницу он видел перед собой, тоже способствовало.
- Да, - подтвердил юноша, - Здесь красиво. Здравствуй, Ильмадика.
- Привет, - улыбнулась в ответ женщина.
Прошедшие два года изменили ее только к лучшему: она казалась как-то... здоровее, что ли. Не такой бледной, не такой изможденной. Кроме того, сейчас Ильмадика была одета в изумительное платье из фиолетового шелка, - по-прежнему прекрасно подчеркивающее совершенную фигуру, но уже не вынуждающее юношу отводить глаза, прогоняя неподобающие мысли.
- Где мы? - спросил Килиан.
- В субреальности твоего подсознания. Мастера магических искусств умеют делать ее такой, как сами пожелают. Но для большинства она остается отражением их души. Прости, что не предупредила сразу. Но я все еще не могу направить свой образ в какое-то место, кроме своей лаборатории. Связаться с конкретным человеком - это проще... если знаешь его.
А таким, похоже, был только он. Килиан почувствовал укол стыда: погруженный в свои научные изыскания, он и думать забыл о том кошмарном положении, в котором находилась эта красивая женщина. Все эти два года.
И все же, было кое-что еще.
- Я нашел твое имя в старых хрониках, - сообщил он, слегка замявшись.
Ответом ему был вопросительный взгляд.
- Ильмадика. Единственная женщина в числе Владык. Прозванная Сладким Ядом за свое коварство, льстивые речи и безжалостную жестокость.
- Так меня запомнили? - Ильмадика пыталась говорить спокойно, но боль и отчаяние все равно прорывались в ее голосе, - Что ж, признаю. Я действительно была одной из тех, кого вы называете Владыками. И я действительно порой совершала ужасные поступки. Я просто хотела жить.