Таня чувствовала только охвативший её ужас. Что-то огромное, недовольное шевельнулось в груди. Она почувствовало давление и жжение одновременно. Её, словно распирало изнутри. На мгновение в глазах потемнело. Таня попыталась сфокусировать взгляд на происходящем вокруг. Охрана замерла, насторожено поглядывая в Танину сторону и явно не зная, как поступить.
И её словно прорвало:
— Да, чтобы вы всё сдохли!
И отпустив накопившую силу на волю, чувствуя, как её омывает водный поток, тянет куда-то, несёт прочь, подальше от людей, там, где покой и безопасность.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Силы сошедшихся в поединке мужчин оказались примерно равны. Примерно, потому что один из противников был моложе и более выносливее, но за плечами второго стояли опыт и умение использовать малейшую слабину соперника. Вот только в бою сошлись не просто соперники, а непримиримые враги, и закончиться он мог лишь смертью одного из них. Только так.
Экшворд встретил удар Каэтано на лезвие своего клинка и умудрился его оттолкнуть, вот только воспользоваться этим и атаковать не вышло. Резкая боль, охватившая словно обручем, запястье левой руки, вынудила его выронить дагу и возмущённо зашипеть. Недруг тут же воспользовался заминкой Эша, чтобы перейти в наступление. Удар, уход в глухую защиту, противник снова насел, не желая давать времени на передышку.
Эш только зубы стиснул в ответ на попытку графа его прирезать. Силён, нечего сказать. И опытен, как старый змей. Одна надежда — измотать физически или вывести из себя, чтобы начал совершать ошибки. Знать бы ещё, где у этой змеюки слабое место?
— Я знаю обо всех твоих делишках, Каэтано. Только не понимаю почему? — с трудом переведя дыхание, поинтересовался Эш. — Богат, знатен, дочка-красавица, чего тебе ещё не хватало? Зачем тебе это было нужно?
— Зачем? — некрасиво взвизгнул граф, с ненавистью глядя на Экшворда. — На твоём месте должен быть я! И титул, и земли мои по праву рождения! Мои! Мою мать выставили виновной в измене, когда её вины в том не было. Насилие ничем нельзя оправдать.
— А было ли оно? — усмехнулся Экшворд, желая ещё больше вывести противника из себя и вынудить совершить ошибку. — Я слышал иное. Леди Аурика, по слухам, проходу моему деду не давала. Какой дурак откажется от лакомого кусочка, так настойчиво предлагаемого? Тем более, что мой дед у твоей матушки был далеко не единственный любовник, и даже не в первом десятке, — и увидев, какой ненавистью полыхнули глаза графа, продолжил уже более уверенно:
— Мне непонятно иное. Ты, предполагая наше возможное родство, попытался уложить свою дочку в постель к моему брату. Зачем?
— Не твоё дело!
— А чем перед тобой и Аквикой провинилась моя жена, что вы решили от неё избавиться?
— Которая, первая или вторая? — издевательски поинтересовался Каэтано, кивая на всё ещё ноющее левое запястье Эша. — Ты же теперь, как я понимаю, дважды вдовец.
И совершенно не ожидал взрыва ярости, охватившей герцога. Который внезапно, совершенно наплевав на собственную жизнь, сделал почти невероятное — нанёс смертельный удар. Экшворд вывернулся из захвата графа, и умудрился нанести удар, по открывшемуся от неожиданности противнику, вкладывая в это действие не только оставшиеся силы и ненависть, но и магически сжигая все защитные амулеты Каэтано.
Лезвие клинка вошло точненько в сердце, обрывая жизнь давнего врага. Однако богиня Судьбы помогав в большом, не могла не напакостить в малом. Вонзившийся чуть ниже рёбер меч графа, лишил последнего остатка сил. Эш только удивлённо вздрогнул, чувствуя болезненный укол и сильнейшую слабость, навалившуюся следом.
— Рей! — заорал Даниэль, бросаясь к покачнувшемуся Экшворду, и едва успел подхватить того буквально за мгновение до падения наземь. — Ты ранен?
— Пустяки, — еле слышно прошелестел тот в ответ. — Царапина. Сама пройдёт. Дан… Тьяна… она умирает. Я чувствую, как из меня тянет энергию, и рука болит. Вот… смотри.
Экшворд с трудом приподнял левую руку и показал запястье, где вместо яркой, чётко видимой супружеской метки, сейчас проступали едва заметные линии морозного узора. Совсем иного, не похожего на прежний. Даниэль вгляделся в белоснежные линии, почти неразличимые на фоне такой же, буквально на глазах бледнеющей кожи, ругнулся и крикнул позвать целителя. Рана, которую Эш в пылу поединка обозвал царапиной, на самом деле оказалось намного глубже и серьёзней. А стремительная потеря крови могла закончиться для Сумеречного герцога совсем плачевно.