По щеке, раз другой. Потом попыталась заставить сердце снова забиться.
— Ты не смеешь умирать, Эш! Слышишь меня? Ты клялся быть рядом в любой ситуации. Не смей умирать!
А после, подняв голову вверх, к видневшемуся в оконном проёме небу, закричала:
— Какая же ты сволочь, судьба. Или кто там, меня сюда закинул? Ненавижу! Вам мало моей разбитой жизни там? Мало, да? Мне нужно было сдохнуть, а потом получив второй шанс, поверить в то, что для меня счастье возможно, и опять всё вдребезги! За что? Что я делаю не так? Не отдам, слышите? Кто бы вы ни были!
И уже снова Эшу.
— Стоило ли умирать и возвращаться к жизни в другом теле, если не можешь помочь тому, кого ты любишь! Эш, не смей! Слышишь! Я тебе не позволю уйти! Ты должен жить!
Впоследствии, она так и не смогла вспомнить, сколько так просидела над потерявшим сознание мужем. Что делала, говорила, даже кричала. Пришла в себя, сидя в кресле. Рядом находился магистр Айвори и держал её за руку.
— Эш?
— Сейчас вне опасности, но в сознание до сих пор не пришёл. В чём был яд?
— Он успел сделать пару глотков корвари, — вмешался в разговор Даниэль. — Бокал, из которого он пил и полный графин до сих пор на столе.
— Кто-нибудь ещё пробовал этот напиток? — живо поинтересовался наставник.
— Нет, рейн Айвори. Я предпочитаю вино. Корвари у нас дома пьёт один Рейгар. Больше никто.
— Интересно… — пробормотал магистр, принюхиваясь к пустому бокалу. — Я так сразу сказать не могу, но вот есть некоторые знакомые нотки. Нужно забрать это в лабораторию. Вы не возражаете?
Они и не собирались протестовать. Самим хотелось бы знать ответ. А ещё неплохо бы поймать того гада, кто это всё устроил.
— Найду, и лично раздеру на сотню маленьких кусочков, — мстительно прошипела Татьяна, глядя вслед покидающему их дом рейну Айвори. Он торопился выяснить характер яда. А за находившимся без сознания Эшем сейчас присматривал семейный лекарь, которого тоже вынуждены были потревожить в тот вечер.
Она металась по спальне, куда перенесли Эша, и не находила себе места. Сильная бледность у него никуда не исчезла, как и тёмные круги под глазами. На фоне слишком бледной кожи теперь отчётливо выделялись и старые отметины, и ровная полоска свежего шрама на горле. Отёк давно спал, рану пришлось залечивать, а вот след остался. Ничего, главное, жив.
Бессонная ночь сменилась не менее хлопотным утром, а Эш так и не пришёл в сознание. Растерянный лекарь лишь руками развёл:
— Мы не знаем, что это был за яд, и каковы могут быть последствия. Будем надеяться на лучшее, но не исключено…
— Вы предполагаете, что он может умереть?
— Есть кое-что похуже смерти, миледи. Если яд повредил внутреннее равновесие органов, результат может оказаться непредсказуемым.
Семейный лекарь Экшвордов был уже достаточно стар и опытен. На своём веку повидал немало, о чём не преминул поделиться с встревоженной герцогиней. Рейн Харди в своей практике предпочитал придерживаться только правды. Пациент или его родичи должны видеть настоящую картину болезни, чтобы реально оценивать все риски.
— И всё же, рейн Харди, раз уж мы с вами не можем пока определить степень нанесённого вреда, давайте подумаем о комфорте моего мужа. Его нужно поить и кормить, поддерживать силы. Что вы посоветуете?
— Пошлите к артефакторам за необходимыми амулетами. Список я сейчас вам набросаю.
Разговор проходил в гостиной. Тане не хотелось, чтобы кто-то услышал ответы лекаря. Нечего наводить преждевременную панику. Она и так, с трудом держит себя в руках, а, если её начнут доставать вопросами… гарантии, что получится сдержаться и не наговорить чего ещё, она дать себе не могла.
Рейн Харди предупредил о необходимости отлучиться. Присматривать за герцогом остались камердинер и служанка. Таня тоже решила сходить ненадолго к себе, освежиться, привести себя в порядок и перекусить. Бессонная ночь давала знать. Не было ни моральных сил. Ни физических. Единственное — наказала сразу поставить её в известность при появлении вестей от рейна Айвори. Наставник, как исчез вечером с пузырьком отлитого из графина местного коньяка, так и не подавал вестей. Зато Даниэльс периодически заглядывал к Эшу и справлялся о его состоянии.
Когда и к обеду Экшворд не соизволил очнуться, Таня начала медленно, но верно впадать в тихую панику. Такое состояние было неправильным, тревожным, напоминающим кому. Вот, за что?