Я знала, что мне следовало одеться теплее. Особенно учитывая мою историю. Пара джинсов и ботинок, сшитых для подиума, чтобы выглядеть так, будто вы можете гулять в них по дикой местности, совсем не подходили для настоящей дикой местности. Кружевной бюстгальтер, стоивший почти столько же, сколько ботинки. Тонкий кашемировый свитер, кожаная куртка маслянистого цвета.
Марго и Дикон много раз говорили мне, что я веду себя нелепо, одеваясь подобным образом. Я же сказала им, что скорее умру, чем надену флис и пуховик. Что было не исключено, поскольку кости начали замерзать, а изо рта при каждом вдохе вырывались заметные клубы воздуха. Я прожила в этом коттедже достаточно, чтобы познакомиться со всем тем, что находилось за его пределами. Густые деревья. Дикая природа. Озеро, раскинувшееся на многие мили. Мое озеро. Но я никогда по-настоящему не смотрела вокруг.
И сейчас, прогуливаясь по берегу, я огляделась. Вид словно сошел с картинки гребаного календаря. Четкие линии, нетронутая природа. Мне стало интересно, как выглядел дом Сента. Лачуга, приютившаяся среди густого леса. Одна комната. Раскладушка. Печь. Псарня бешеных собак. Повсюду полуавтоматическое оружие. Возможно, даже пара заложников в каком-нибудь подвале.
Он был способен на убийство.
Я поняла это в ту же секунду, как только взглянула на него, даже когда мой разум был затуманен от переохлаждения, и я находилась на пороге смерти.
Да, он мог быть убийцей. Жил достаточно близко к жертве. В его кодексе не было пункта запрещающего убивать женщин. Откуда я это знала, одному дьяволу известно, но я знала. Если бы к нему подошла женщина с намерением что-то сделать, он бы нанес ответный удар. Но я не думала, что Сент был способен нанести ей удар первым, просто чтобы показать, кто сильнее, кто главный. Он в этом не нуждался.
Да, он мог бы убить женщину. Если бы ему пришлось. Но я не знала, сделает ли он это ради спортивного интереса, так, как убивали этих женщин. Их пытали. Он был жестоким человеком, но не в этом смысле.
Хотя, я могла ошибаться. Я не очень хорошо разбиралась в людях.
— Ходить здесь в неподходящей одежде — только дразнить дьявола, — раздался голос из леса.
Я подскочила, потому что полностью затерялась в своих мыслях. Беззащитная. Глупая.
Когда обернулась, он просто стоял, наблюдая за мной. На нем определенно была подходящая одежда. Громоздкая куртка. Свитер под ней. Джинсы. Ботинки, прекрасно подходящие для этой местности.
— Почему? Потому что за мной следят незнакомые мужчины? — выдала я в ответ.
Сент не пошевелился.
— Возможно. Или потому, что приближается непогода, ты восстанавливаешься после травмы лодыжки и не привыкла к окружающей местности. И предполагаю, что ты пила и вряд ли много ела.
Я прикусила язык так сильно, что пошла кровь. Горьковатая, с металлическим привкусом. Мне хотелось сказать ему, что он ошибался, но это не так. Мне стало стыдно. За то, что меня было так легко разгадать.
— Мой дом в десяти минутах ходьбы, — огрызнулась я, добавляя яда в свой голос.
Я только что поняла, что злюсь на него. Ненавижу его. Он был причиной, почему я не могла писать. Его присутствие. Его отсутствие. Слишком много его. Слишком мало.
— И в пятнадцати минутах ходьбы от того места, где я тебя нашел, — ответил Сент, оглядываясь по сторонам.
Я не сделала того же несмотря на то, что понятия не имела, что это было почти то самое место, где мы впервые встретились. Когда Сент прогнал Жнеца.
Я сжала кулаки. Точнее попыталась. Пальцы онемели, не слушались. Я уже позволила холоду проникнуть внутрь и ослабить меня, точно так же, как позволила это мужчине передо мной.
— Почему ты на моей территории? — спросила я вместо того, чтобы поддаться желанию поспорить с ним. Накричать на него. К черту его.
— Как я уже сказал, приближается непогода. Не могу сказать, сколько дней она простоит, но тебе все равно нужны запасы дров. Чтобы ты не замерзла насмерть в той хижине.
То, как он это сказал, больше походило на угрозу.
— С этого момента я сама буду готовить для себя дрова, — ответила я, выпрямляясь. — Твои обязательства передо мной, какими бы хреновыми они ни были, выполнены.
Мужчина не пошевелился. Ничего не сказал. Он просто смотрел на меня. Пожирал взглядом до тех пор, пока я не почувствовала, что превращаюсь в обглоданную плоть и голые кости на холодной земле. Затем он повернулся и пошел прочь.
В направлении моего дома.
ГЛАВА 10
«Я наблюдал за ней дольше, чем за другими. Потому что за ней было приятно наблюдать. У нее были сложные отношения с этим мужчиной, который ее не заслуживал. Он увидит. Он найдет ее после того, как я с ней закончу. И оно будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Мое искусство»
Я не погналась за ним. Не настолько я жалкая и не доставлю ему такого удовольствия.
Вместо этого я еще некоторое время смотрела на озеро. Пыталась стать одной из тех, кто умел просто стоять и смотреть на природу, находя умиротворение. Но выяснилось, что это не мое.
Так что я потопала через лес, стараясь не прихрамывать. Когда приблизилась к дому, меня встретил стук топора о дерево.
Сент снял куртку и свитер, оставшись в одной водолазке с закатанными рукавами. Именно тогда я поняла, что никогда не видела его обнажениях рук, не считая кожи на лице и шее. Он всегда носил свитера с длинными рукавами, куртки, джинсы. Конечно, я представляла себе его кожу. Что она будет загорелой, покрытой шрамами от насилия, которое, как я знала, он перенес. Фантазировала о ее неидеальности, возможно, уродстве.
Мускулистый… ну, конечно. Но мысль о возможно имеющихся шрамах привлекала больше. Любой идиот может принимать стероиды и тратить время в спортзале. Конечно, тщеславие во мне жаждало смотреть на рельефное мужское тело, какая-то остаточная потребность в мужчинах, способных защитить меня; я любила, чтобы мужчина был сильнее — физически, по крайней мере. И меня всегда привлекали мужские шрамы — единственная по-настоящему уникальная в них деталь.
У Сента не оказалось шрамов, только татуировки.
Они заканчивались на его запястьях и покрывали каждый видимый квадратный сантиметр кожи. Отсюда я не могла рассмотреть детали, но знала, что татуировки впечатляющие. Не каракули — искусство. Об этом сообщало не зрение, а мое чутье в отношении Сента. Он не допустил бы, чтобы ему на тело нанесли некачественные рисунки. Это раздражало. И при этом Сент не походил на людей с татуировками по всему телу, хотя обладал теми же качествами, что и они. Это удивляло, а я практически никогда не удивлялась.
— Так и будешь стоять в лесу и наблюдать или все же поможешь?
Сент не прекратил колоть дрова. Выражение его лица не изменилось. Он даже не повысил голоса. Просто продолжал работать.
В животе растеклась горячая ярость, способная прогнать из тела самый лютый холод. На секунду я замерла, чтобы не показать, как сильно он на меня влиял. Ведь он смотрел, несмотря на то что сосредоточился на этой чертовой куче дров.
Как только убедилась, что достаточно себя контролирую, направилась к нему. Я не стала разговаривать или смотреть на него, сосредоточившись на том, чтобы аккуратно сложить нарубленные дрова в кучу. И старательно не обращала внимания на тот факт, что Сент был прав; мне правда нужны были дрова.
Возня с дровами заняла некоторое время. Пот стекал по вискам и собирался под мышками; не только из-за работы, но и из-за боли в лодыжке. Сент оказался прав и в том, что моя лодыжка полностью не зажила. Хождение взад-вперед с охапкой дров простреливалось резкой болью до самого бедра. Сент не спрашивал об этом, хотя уверена, он заметил, что я переношу большую часть веса на здоровую ногу, стараясь не нагружать травмированную. Ни за что не признаю, что двигалась, прихрамывая, и что от усилий не показать этого, пот покрывал каждый дюйм моего тела. Я скорее умру. Когда мы закончили, куча дров впечатляла, а я едва не теряла сознание от боли. И Сент был прав еще в одном — близился вечер, а за сегодня я съела только один банан.