— Хорошо, — сказала я наконец.
У меня получилось добиться от него реакции. Сент слегка вскинул бровь.
— Хорошо?
Я кивнула.
— Больше никаких вопросов?
— Ты был влюблен в нее?
Сент нахмурился. Разозлился.
— Я трахал ее, — повторил он, как будто его ответ все объяснял.
Впрочем, действительно объяснял.
— Тогда хорошо, — сказала я, поворачиваясь.
Крепкая хватка на моем запястье заставила меня остановиться.
Меня настолько удивило его прикосновение, его жестокость, что я даже не подумала сопротивляться. Да и удивляться по идее не имело смысла. Неужели в какой-то момент я подумала, что этот мужчина будет со мной хоть сколько-нибудь нежен?
— Ты просто веришь мне на слово? — прошипел он, притягивая меня к себе, достаточно близко, чтобы я смогла ощутить на лице его горячее дыхание.
Мое тело, конечно же, отреагировало, мысли, к счастью, не разбежались.
— Да, я верю тебе на слово.
Его глаза потемнели.
— Не следует верить человеку на слово, когда он говорит, что никого не убивал.
Я закатила глаза.
— Ну знаешь, — пробормотала я, — не слова убедили меня в том, что ты не убивал Эмили. Ты не любил ее.
Сент молчал, как будто ему требовались пояснения. Кажется, он был не настолько умным, как я считала.
Я вздохнула.
— Похоже, ты вообще никак на нее не реагируешь, — продолжила я. — Ты грубый, резкий человек, способный хорошо скрывать все, что напоминает чувства, но я хорошо разбираюсь в людях. Эмили тебе нравилась. Насколько слышала, она нравилась всем.
Я проглотила комом вставшую в горле еще большую ревность к мертвой женщине, которую обожал и оплакивал весь город. С отличным вкусом. И с этим мужчиной, который согревал ее постель каждую ночь.
Внезапно я страстно возненавидела Эмили с прекрасными навыками декорирования интерьера и захотела найти в ней недостатки.
— Полагаю, тебе с ней было хорошо, — продолжила я, закрепляя свою репутацию стервы, потому что позволила себе неуважение в отношении умершей женщины.
Никакой реакции. Кажется, даже этот ворчливый и, возможно, кровожадный дикарь не собирался распространяться о сексуальных достоинствах мертвой женщины.
— Было.
Я вела себя грубо и отвратительно и Сент явно собрался сравняться со мной в этом. Мне стала интересна мысль каково им было вместе. Я не знала Эмили, совсем, но по моему мнению она совершенно не подходила Сенту. Ей нужен был мужчина по имени Тревор, зарабатывавший на жизнь изготовлением мебели, с простыми мечтами и добрым сердцем.
Чего же Сент хотел от нее?
Возможно, того же самого, чего я хотела от всех своих «Тоддов».
— Ты трахал ее.
— Мы это уже выяснили. — В его голосе отсутствовали ноты раздражения, хотя мне еще не приходилось видеть его даже немного раздраженным.
Сент казался невозмутимым, но я знала, что в нем кипела ярость. Кипела и ждала выхода.
Мне хотелось довести его до взрыва. Вытащить наружу все уродство внутри него. Конечно, он должен был испытывать какие-то эмоции из-за того, что женщину, которую он трахал, убили в его лесу. Ведь Сент был из тех мужчин, у которых на лбу написано: «Задержишь взгляд на моей женщине дольше, чем на секунду, и я убью тебя на хрен».
— У тебя неприглядное прошлое, — продолжала я.
— И это мы тоже выяснили.
— И ты ни разу не захотел вспомнить былое, чтобы….
— Найти того, кто убил ее, и самому свести его в могилу? — Сент закончил за меня предложение ровным, почти дрязнящим тоном.
— Вроде того.
— Конечно хотел.
Мне следовало выдать какую-нибудь язвительную или саркастичную фразу на такое очевидное клише токсичной мужественности, в виде его желания отомстить за смерть женщины. Словно Эмили являлась его собственностью, и он был обязан найти и покарать ее убийцу. Эти размышления должны были стать простым внутренним монологом, ведь я достаточно практична, но нет. Меня привлекала и радовала идея, что Сент будет жаждать насилия, желать убить человека, который что-то у него отнял.
Внутри поднялось разочарование. Я совершенно не стремилась раскрыть убийство Эмили, считая, что этим должна заниматься местная полиция. Но чем больше узнавала об этой женщине, чем дольше жила в ее доме, чем сильнее запутывалась в ее истории, тем сильнее жаждала найти того, кто ее убил. Мне хотелось посмотреть ему в лицо, заглянуть в его мысли, поговорить, понять. Нездоровые желания, я знала об этом и мне было все равно. Я чувствовала с ним связь. И все же не считала себя настолько глупой, чтобы воспользоваться своим прекрасным умом и попытаться найти того, кому нравилось пытать женщин. Но и бросать свою книгу или исследования тоже не собиралась. Я продолжу трахаться с Сентом и пытаться выяснить что его связывало с Эмили. Продолжу поиски.
Сент смотрел на меня, не отводя взгляда и ни капли не смущаясь своего поведения. Мужчину не напрягал разговор о его мертвой подружке по траху с нынешней подружкой по траху. Даже то, что его обвинили в ее убийстве.
Мне захотелось встряхнуть его, поколебать его контроль, чтобы он взорвался.
— Ты склонна к суициду? — спросил Сент, нарушив наше молчание.
Им двигал интерес, а не беспокойство. Как будто я была объектом для научного исследования. Как будто ему было безразлично, каким будет ответ. Как будто я ему была безразлична.
Это освежало.
— Нет, — ответила я, поразмыслив.
Я знала, почему Сент задал этот вопрос и удивлялась почему не спросил раньше. Он был наблюдателен и скорее всего заметил, что моя лодыжка пострадала не настолько, что смогло бы объяснить то, почему я несколько часов пролежала на холоде. Ведь я не ударилась головой и не лишилась конечностей. Временами я глубоко задумывалась о том, почему не боролась.
— Я не пыталась умереть. Просто... устала.
Впервые я призналась в этом. В своей слабости.
— Настолько устала, что не смогла встать и дохромать до дома?
И снова любопытство, а не беспокойство. Не то чтобы Сент был обязан помогать мне или предлагать поместить меня в какое-нибудь учреждение с запертыми дверями и маленькими стаканчиками с таблетками.
Я пожала плечами.
— Наверное, в тот момент мне так казалось.
Я ждала большего. Больше вопросов, предположений, суждений.
Но не дождалась.
~ ~ ~
Голова пульсировала, а место за левым глазом — хуже всего. Несмотря на то, что я зарабатывала миллионы, чертовски хорошо описывая вещи, никогда не могла объяснить причину этой боли. В череп словно вогнали раскаленный нож, затем на смену приходила тупая боль, переходящая в пульсацию. Какое-то время даже начала думать, что у меня опухоль мозга. Конечно же я прошерстила весь интернет в поисках диагноза. Что ж, у меня была подобная склонность — тратить часы, пытаясь сопоставить свои симптомы с неизлечимой болезнью. И пусть я до сих пор не умерла ни от одной из тех болезней, что сама себе приписала, это меня не разубедило. Жизнь научила, что со мной может случиться самое худшее. Я не была настолько глупой и наивной, чтобы считать иначе.
К врачам не обращалась, потому что мне нравилось доводить себя до истерики, а потом забывать о том, от чего должна была умереть.
Головная боль в отличие от других симптомов не исчезла и времена давала о себе знать. Хотя голова могла заболеть от семичасового сидения за компьютером в сочетании с обезвоживанием, избытком кофеина и вчерашним виски.
Прошлая ночь — вот причина всех этих слов, смотрящих на меня с монитора. Они обвиняли меня. Обвиняли в том, что я использовала мужчину, чтобы разжечь свою страсть, чтобы творить. Но я отмахнулась от этого. Возможно, Сент и помог разжечь искру, вдохновить на что-то, но не он мучился сейчас от обезвоживания, усталости, голода и мигрени. Нет, это я создала историю. Именно в нее и превращалась слова на мониторе. И создаваемая история станет самой лучшей, я знала это, пусть и не признавала вслух. Хотя я не была суеверной, мне казалось дурным предзнаменованием объявлять о чем-то подобном всей Вселенной. К тому же, я не нуждалась в заявлениях; книга скажет все сама за себя. Скажет за многих и о многом. В том числе о жертвах этого серийного убийцы. А главное, о самом серийном убийце. Конечно, я не знала поймают ли его к моменту выхода моей книги, что произойдет не раньше, чем через год, так что шансы определенно не в его пользу. В наши дни трудно избежать наказания за убийство.