– Наконец-то, - прошипел главарь банды, не без удовольствия поигрывая мечом в предвкушении боя, - Явился. Я знал, что ты придешь!
– С каких пор ты стал позером? - донесся от окна неприятный голос полукровки, ставший совсем чужым для тех, кто его знал.
Нэй обеспокоено посмотрела через плечо гнома. Неужели это говорил Карнаж? Голос не изменился в корне, скорее заполучил какую-то странную интонацию, от хлада которой по спине пробегали мурашки.
– Замолчи! - сорвался Кобра.
Три метательные пластины засели в стене. «Ловец удачи» зловеще хохотнул, оказавшись в футе от самого близкой к нему, закрыв спиной окно.
– Ты привык драться с простыми рубаками, которым можно забить мозги всякой чепухой. Ты забыл почти все, чему тебя учил мастер. Подумать только, так низко пав, что и поверить трудно в то, как наши учителя могли когда-то изучать свое искусство в одной школе, ты смеешь призывать в свой дом смерть в моем лице? Дурак!
Кобра слишком поздно понял хитрость «ловца удачи», ведь тот закрыл своей спиной единственный источник света, оставив только горящий шнур в плошке с маслом в шаге от своей ноги. Карнаж метнулся вперед, погасив его подошвой сапога.
Гортт с ужасом наблюдал за бешеной пляской клинков, слушая дикие короткие крики обоих дерущихся. Гном впервые видел такой бой. Прыжки развороты, перехваты, толчки, то и дело глухие и мощные удары ногами до треска дерева под ступнями. Наконец Феникс отскочил назад. Кобра припал на одно колено, схватившись за бедро.
– Гортт, раз ты все равно стоишь здесь, встань хоть к окну что ли? - попросил гнома Карнаж.
Убийца драконов безропотно повиновался. Нэй последовала за ним. Теперь в комнате было уже двое тех, кого она боялась пуще смерти.
– Продолжим, цепной пес канцелярии? - полукровка выпрямился.
Кобра сгруппировался и пружиной выстрелил в ту сторону, где стоял «ловец удачи». Стальные когти свистнули по воздуху.
В комнате опять стало темно. Гном занял позицию у окна, загородив его своей широкой спиной еще лучше. Главарь банды немедленно сел на пол, обхватив рукоять меча двумя руками. Все стихло, только с улицы долетали настолько приглушенные звуки, словно в беспокойном сне, не имея даже четкого направления. Кобра весь превратился в слух, закрыв глаза. Феникс не мог знать расположения всех скрипучих половиц в комнате и стоило ему ошибиться… Вот и долгожданный скрип у стены. Кобра развернул шквал круговых ударов вертясь волчком по полу в направлении звука. Стальные когти встретила плоскость клинка полукровки и с адской скоростью успела за его мечом. Главарь испустил проклятье, когда, потеряв темп, только сбил Феникса в угол, выведя от безысходности удар лезвием лишь в апперкот рукоятью. Поняв, что у него не так много времени, прежде чем «ловец удачи» поднимется и начнет атаку, он отчаянно кинулся к окну. Кобра понимал, что его единственный шанс - за спиной у Гортта, ведь Карнажу только что хватило скорости и он отбил один из его лучших ударов.
Гном с ревом раненного зверя поймал и держал лезвие меча накинувшегося главаря, зажав на изгиб топора. Кобра яростно вывернул оружие, толкнул Гортта к стене, повернув того боком. Гном подмял под себя Нэй и, не выпуская клинка противника, стонал под жестокими ударами сложившихся в стальной кулак пальцев левой руки противника, нещадно бивших стойкого защитника в лицо, по ребрам, по плечу. Эльфка отчаянно закричала, видя, как от ударов ухает Гортт, сжав зубы и истекая кровью, что лилась ей на руки и грудь.
Не удалось. Кобра бессильно всадил когти в эту живую стену, что загородила от него единственную возможность спастись. Гном упал на колени, выронив топор и схватил Нэй в охапку слабеющими руками.
В этот момент Карнаж налетел сзади с яростным криком, и отбросил Кобру, ухватив того за волосы. Вдогонку броску сверкнул меч. Послышался звон падающих на пол когтей вместе с пальцами и глухой вой. Главарь с ужасом посмотрел на беспалую левую кисть и в его глазах загорелось дикое пламя безумия. С хрустом сжав зубы, он ринулся в контратаку.
Эльфка высвободила голову из-за плеча повалившегося на нее гнома и, не моргая, наблюдала за пляской смерти двух убийц. Нэй проклинала свое зрение, которое позволило ей увидеть все это зрелище, что приковывало взгляд и не позволяло сомкнуть веки. Эти дикие удары, крики, ни на что не похожее искусство, жестокое до отказа рассудка понимать смысл такого способа сражаться. И Карнаж, словно чужой, страшный, с искаженным яростью бледным, словно у самой смерти, лицом. Он двигался с такой скоростью, что в пору было пожалеть Кобру, который начинал сдавать, особенно после удара коленом в висок и опрокидывающего продолжения вторым коленом в грудь…