"Вавея, ты мне не безразлична. Да, вот таким способом я признаюсь тебе в своей затаенной уже некоторое время симпатии.
Если тебе все же интересно кто я. Продолжи свой путь к фонтану. До возможной встречи".
Обуреваемая всевозможными эмоциями и невероятными догадками поспешила к замерившему на все холодное время источнику. Одинокая фигура, поглощающая в себя мелкие капельки сидела на самом его краешке. Молодой человек был расположен спиной ко мне, но в рассмотрении лица я не нуждалась.
"Мэд!" - подсказал разочаровавшийся мозг, загадка оказалась так проста.
- Зачем ты это написал? - тронув его за плече спросила я, все еще находясь в легком шоке.
- Но ведь это правда, - бесстрашные нотки понемногу испарились из его ответа. - А меня учили всегда говорить то, что чувствуешь. Тем более чувство совсем не новое. - плечи одноклассника поникли, будто примостившаяся на них влага весила слишком много.
Узкие полоски моих прищуренных глаз расширились насколько позволяла ситуация.
- Не может быть. Почему сейчас?
- Потому, что именно вчера в парке ты проявила мне небольшие знаки внимания. Вот я и подумал, что тоже нравлюсь тебе, и пора раскрыть томящий меня секрет, - глаза собеседника рассматривали мои кроссовки. Даже с наклоненной головой он казался выше, словно вырвавшаяся тайна продолжала возвышать Мэдуля над остальными, ничего не подозревающими людьми.
- Даже не знала... - губы плохо слушались, выдавая за слова приглушенные звуки.
- Ничего, - черные зрачки парня смотрели прямо в мои, чуть подрагивающие от неожиданной вести. - Ты удивлена?
- Очень! - и как только смогла выговорить?
Организм отказывался слушать, я знала какой следующий вопрос и мне не хотелось поселять в сердце даже пусть и под большим вопросительным знаком друга: черное и пустое внутри семечко отказа. Встречаться из жалости к нему - дорожка не из самых простых и очень скользкая. Слететь с нее можно легко, начиная испытывать те же эмоции только уже к себе.
- Я тебе нравлюсь? - вопрос, которого я так боялась задан, пора готовить решение.
Мои пальцы несмело коснулись его опущенной, прохладной руки чуть сжав.
- Мне очень жаль... - знакомый голос перебил, заставив испытать очередной укол совести.
"Почему не узнала раньше? Могла бы такого и не допустить! Теперь не обойтись без острых осколков разбитой на мелкие части его души".
- Значит нет... - не спрашивал, уже только утверждал парень, резко выхватывая свою так и не потеплевшую кисть.
Голова утвердительно наклонилась. Послышались тихие, наверное просто несмелые шаги.
- Подожди! - крикнули пересохшие от волнения губы, а рука, касающаяся холодной конечности юноши прижалась к левой половине грудной клетки. Она, точно приманка, сдерживала готовые разлететься от злости на себя кусочки сердца вместе.
Хорошо, что снова пустился дождь, скрывая набежавшие соленые слезы. Никто не обернулся.
Опустившее на несколько километров ниже обычного небо укрылось свинцовым налетом, бросая на почерневшую от влаги землю дождевые потоки. Они не были спасительной влагой, скорее напоминали разбитые мечты суровой правдой жизни. Падали, ударяясь об асфальт, растекаясь лужицами несбывшихся надежд. Мои волосы развевал порыв холодного ветра, а мысли носились над сегодняшним происшествием, затронувшим тонкие струны сердца.
"Все таки жизнь странная тетенька!"- залетела в умную головку мысль-комарик, начав увеличиваться в размерах, по продолжении начатой думы, - "Порой ведет себя как океанский песок, впитывая отдающее ему тепло. Временами, когда в твоей жизни наступают сумерки, ты можешь воспользоваться ее подарком накопленных ранее солнечных бликов, и обретя новый рассвет продолжать двигаться дальше. Моментами, она изображает острую скалу. Но чем дольше и труднее будет твой путь на вершину, тем дороже и желанней покажется достигнутая цель. Хотя не нам судить об образах, принимаемых жизнью, это позволено только ей - даровать отражение наших сущностей. И именно сегодня острый горный пик возник среди спокойной жизни моего одноклассника".
-Балда! - произнесла с особым смаком, пнув ни в чем не повинный камешек. Хорошо так пнула. Поняла это только тогда, когда послышался подозрительный хруст и острая боль зубами впилась в стопу.
Домой возвращалась прихрамывая, искренне считая это своим наказанием.