– И на билет сюда ты тоже сам заработал! – съехидничала Вера.
– И заработал! – торжествующе сказал он. – Сейчас расскажу как. Билетов-то сейчас днем с огнем не сыщешь… А я в Москве уже с ребятами познакомился. Они вагоны разгружают на Курском вокзале, позвали меня с собой. Я и заработал, и знакомства всякие завязал. Билет вот по блату достал. Купейный, между прочим… Чего ж не прокатиться, тебя не проведать?
– А как ты узнал, что мы здесь?
– Подумаешь, бином Ньютона! Мне твоя бабка сказала…
– Не бабка, а бабушка… – строго поправила Вера.
– Ну бабушка… Так вот, она сказала, что вы в пятницу отплываете из Одессы. Вот я и посчитал, что в воскресенье вы будете в Новороссийске.
– Но мы уезжаем отсюда – уже сегодня!
– Знаю. В двадцать два ноль-ноль, – грустно сказал он. – Но ведь до вечера еще есть время?
…Теперь, когда рядом был Вася, Новороссийск показался Вере чудесным городом. Спокойным, уютным, слегка ленивым.
Верочка с Васей, утомленные пляжем, сидели на самой шикарной лавочке – из тех, что выстроились на набережной, лицом к маслянистой глади Цемесской бухты.
Новороссийская молодежь строго соблюдала правила приличия – на лавку, где разместилась парочка, больше никто не претендовал. А старички-старушки, случалось, присаживались рядом, но, слыша Верочкин смех, неодобрительно косились на Васю, сжимающего ее руку, и уходили.
Бухта зажигала огни. Светились иллюминаторами пароходы, мерцала подсветка водных подъемных кранов. С противоположной стороны бухты подмигивали окнами дома, бликовали в воде уличные фонари. Над головами носились, попискивали птицы – но не чайки, а какие-то сухопутные, черные. Вера считала, что это стрижи, а Вася утверждал, что чибисы.
– А с утра мне этот Новороссийск совсем не понравился! – призналась Верочка.
Вася не удержался, хмыкнул:
– Да я понял… Чему тут нравиться, если на улице проходу не дают…
– А ты, шпион липовый, если видел все – чего же раньше не подошел?
– Если вдруг что – подошел бы, не сомневайся. Но вроде все безопасно было… А мне приятно.
– Приятно?! Чего ж тут приятного?
– Ну… сразу видно, что моя девушка лучше всех!
Верочка чуть было не сказала легкомысленно: «Да тут ко всем клеятся!» – но вовремя прикусила язык. Пусть Васька гордится. Ей не жалко. И пусть один вечер считает ее своей девушкой. Хотя это совсем не так.
До отправления теплохода оставалось минут сорок. К назначенному времени возвращения Вера явно опаздывала. Эх, быть ей вздернутой на рее!..
Она вздохнула:
– Папа сейчас спросит, что я в городе посмотрела. А я ни бум-бум. Он ворчать начнет, что у меня нет этой, как ее… тяги к познанию…
– Чего тут познавать? – фыркнул Вася. – Одни заводы цементные… Чудило у тебя предок!
– Не говори так про него, – строго сказала Вера.
– Ну ладно, твой батяня клевый… только иногда нудный. А потом, разве ж мы ничего не познавали?! Помнишь, какой рынок смешной? А пляж?
…Лучший пляж Новороссийска прятался, как и положено хорошему пляжу, на самой окраине города. «На троллейбусе полчаса. И потом столько же пешком», – объяснила им официантка в кафе, когда Вася рассчитывался за мороженое.
– Ерунда, такси поймаем, – заявил Вася и барским жестом махнул девушке: мелочь, мол, оставьте себе.
Мелочи, как успела заметить Вера, оставалось порядочно, копеек семьдесят. Официантка поспешно сунула в карман уже приготовленные на сдачу монетки и ласково улыбнулась Васе:
– Зачем на такси? Тут в двух шагах катер останавливается.
– Катер? – не поверила Вера.
– Да, катер! – торжественно сказала подавальщица. – Проезд двадцать копеек.
Покосилась на Веру и добавила:
– А детский билет – десять копеек.
Вера вспыхнула. Вася, казалось, не заметил ее смущения. Он окинул официантку ослепительным взглядом:
– Раз вы все знаете… Где здесь табачный киоск?
Девушка фыркнула:
– Вам что, «Прима» нужна?
– А что, болгарских нет?
– Да у нас в городе любые есть, хоть американские. Только не в ларьке, а на рынке. Два шага отсюда.
– Пойдем, Верунчик, – позвал Вася.
Вера поспешно встала. На прощание одарила официантку презрительным взглядом. Та не осталась в долгу, сказала вслед:
– У нас на рынке все есть! Сигареты, водка. Шлепки, полотенца… Круги спасательные для детей… Вера вздрогнула. Хотела обернуться, ответить нахалке, да Вася удержал, обнял за плечи.
– Ну чего ты? Мало ли дурочек… Пошли скорей, а то все «Мальборо» разберут.
Колхозный рынок Новороссийска пестрел разноцветным виноградом, массивными серо-желтыми грушами, полосатыми боками арбузов.
– А сигареты тут где? – спросил Вася у одной из торговок.
– Сигареты дальше. Только там облава сейчас. Почекайте минут пяток. Купите пока виноградику…
– Будем пережидать? Или без сигарет обойдемся? – поинтересовался Вася.
Вера на секунду задумалась. Последний раз она курила на выпускном вечере. Уже два месяца прошло, к сигаретам не тянуло. Значит, привычка у нее пока не развивается. А настоящее «Мальборо» когда еще удастся попробовать…
– Ладно, давай уж переждем, раз ты такой куряка несносный, – сказала она вслух.
И они принялись выбирать виноград. Заодно накупили груш, два яблока и маленькую дыню-»колхозницу». Наконец они подошли туда, где продавались сигареты. Ряды пустовали – ни продавцов, ни покупателей.
– Вот и покурили! – расстроенно сказал Вася.
– Ничего, здоровее будем, – Вере не удалось скрыть недовольства в голосе.
– Эй, ребята! – окликнул их осторожный голос. – Вы свои?
– Не знаю, – честно ответил Вася и удивленно уставился на обратившуюся к ним даму неопределенного возраста.
– Свои. Вижу, – быстро определила она. – «Мальборо», «Кэмел», «Винстон» – по пятерке. Жвачки есть, пакеты фирмовые, колготки, сланцы с бисером…
Вере безумно хотелось посмотреть на бисерные сланцы (то есть открытые босоножки, продававшиеся лишь в «Березках» и «Альбатросах»), но она удержалась. И так Васька десятку за две пачки «Мальборо» выкинул.
Спекулянтка проворно спрятала червонец, выдала им вожделенные красно-бело-черные пачки и сказала:
– Еще «Море» есть…
– Да мы знаем! – хмыкнул Вася.
– А если знаете – чего ж для дамы не берете?
– Море?!
– «Море» – это сигареты такие, специально для девушек, – снисходительно объяснила продавщица. – По семь рублей отдаю.
Вася, бедный джентльмен, подавил вздох и заплатил за узкую зеленую пачку.
– Пошли быстрей отсюда, а то всю страховку свою прокутишь! – зашипела на него Вера.
И бдительно следила, чтобы денег больше не тратил. Даже билеты на катер купила за свои – между прочим, два взрослых.
…Остаток дня они провели на пляже. Он назывался в Новороссийске странно – Коса. Да и являлся, собственно, косой – узкая, не более семидесяти метров в ширину, полоска камней полукругом вдавалась в море. Здесь, как на порядочных пляжах, имелись кабинки для переодевания, валялись деревянные лежаки и возвышались навесы от солнца. От пристани катеров на весь пляж доносился русский рок в исполнении группы «Черный кофе».
На пляже ребята купались до упаду. Играли в морские салки. Плавали наперегонки – Вера все время побеждала. Она даже уверовала в свой высокий пловецкий класс, да заметила случайно, что, пока она машет руками-ногами, рвется первой доплыть до буйка, Васька преспокойно лежит на спине.
Загорали. Болтали – как привыкли еще в школе – о судьбах Вселенной и ни о чем. Ели фрукты. (Васька ворчал, что они соленые. А что делать, когда пресной воды на пляже не водилось – пришлось в море мыть.) Покуривали, Вася – «Мальборо», а Верочка – длинные коричневые «Море». Обсуждали, кто из одноклассников куда поступил. Рассматривали соседей по пляжу, играли «в угадайку»:
– Эта парочка кто? Супруги или просто… встречаются?
(«Колька, оболтус, давай собирай сумку!» – Все ясно, супруги.)
– А эти кто?
– Какие?