Она устало закрыла глаза, утопая в подушках. Затем, спустя некоторое время, поднялась, взяла трубку с тумбочки, набила табаком и зажгла её: в нос ударил терпкий запах. Она затянулась, ощущая спокойствие, и почувствовала, как напряжение постепенно покидает тело. День сегодня выдался тяжелый. Впрочем, как и любой другой день с тех пор, как она стала имбриной.
В детстве ей казалось, что быть имбриной забавно, но стоило повзрослеть, и она поняла, что это тяжкое бремя. Имбрины не только удивительно сильные существа, которые умеют управлять временем с легкостью, как дрессировщики укрощают строптивых животных, но также и самые обыкновенные женщины со своими проблемами и переживаниями. Как и все, они влюбляются. Однако получив редкие способности, неизбежно что-то отдаёшь взамен.
Алма встала с кровати, подошла к зеркалу, взглянула на своё отражение и поправила несколько прядей тёмных волос, выбившихся из прически. Она снова закурила, вспоминая причины своей усталости. Это был страх. Страх, вызванный Тварями, беспокойство за своих странных детей, которых она обязана была оберегать от всех ужасов их реальности, так отличавшейся от жизни нормальных людей.
За пределами её петли уже давно не 1940 - мир с тех пор сильно ушел вперед. Многое изменилось, но законы Вселенной остались по-прежнему неизменными, а в её временной петле жизнь словно замерла на полушаге. Никто не мог вернуться во вчерашний день или попасть в новый, ибо реальность убьет её странных детей. Она обязана теперь оберегать их, не позволяя временной петле разрушиться. Такова её жизнь, которую она не выбирала - судьба всегда сама нас находит, не спрашивая, чего мы хотим.
Алма прошла в залитую вечерним солнцем комнату, где на старинном персидском ковре стоял стул с высокой спинкой. Огляделась по сторонам и снова поймала своё отражение в зеркале. Ей всегда нравился чёрный цвет, поэтому с головы до ног, включая застегнутую у горла блузу с высоким воротником и кружевные перчатки, она была одета во всё чёрное, никакого другого цвета в её повседневном образе не было. Её волосы собраны в идеально круглый узел на макушке, и вся она казалась воплощением опрятности, так же, как и весь дом. Хотя нет, пара чёрных прядей всё же выбилась из прически, она так и не успела их убрать.
В несколько шагов она оказалась у окна, отодвинула легкие шторы, посмотрела на лужайку перед домом. Ничего странного не происходило. Что ж, значит сегодняшний день они все переживут без неприятностей, и никто не потревожит её странных детей.
Резкий порыв ветра пошевелил шторы. Алма не стала тревожиться: она знала, что для этого нет причин. Она медленно улыбнулась, ощущая, как за её спиной сияет открытый временной межпространственный портал. Оранжевые искорки рассыпались по комнате огненной россыпью, добавляя интерьеру красок. Но магия длилась недолго. Её гость закрыл за собой портал, не позволяя никому другому воспользоваться им.
Алма не сразу повернулась к нему. Хотелось насладиться этим мгновением, когда он смотрит на неё молча, пытается разгадать её мысли, - ведь день всегда один и тот же, но прожит всегда по-разному.
Она не выдерживает и оборачивается к нему. Мужчина смотрит спокойно, ни один мускул на лице не дрогнул. Ни одного признака того, что некоторое время назад - даже сложно вспомнить, когда именно, среди череды дней, называемых «3 сентября 1940», - они тоже стояли в этой комнате, пылко говорили о законах времени, она просила защиты, а он прижимал её к себе, мягко целуя.
Уголки губ Алмы дрогнули, когда очередное воспоминание о том вечере настигло её. На секунду показалось, что это было очень давно. Вот что происходит с имбринами, когда они находятся слишком долго во временной петле — они теряют счёт дням, не могут, как многие люди, отмечать дни в календаре, но при этом знают, какой год идёт за пределами их тесного мирка.
Он делает шаг к ней, поправляет машинально свой красный плащ. Алма стоит не двигаясь, продолжая легко улыбаться. Он знает, что означает эта улыбка. Она выражает не радость вовсе, а скорее любопытство. Эта женщина не из той породы романтических особ, склонных к излишней драматизации и проявлению слабостей. Эта женщина строга со всеми, любит порядок во всём, умеет стрелять из арбалета. Нет, эта женщина способна на многое, от неё можно ожидать чего угодно, но, с другой стороны, иногда за маской строгости можно увидеть женщину со страхами и сомнениями. Она полна сюрпризов, и никогда не знаешь, что за улыбка будет играть на её губах. Чаще всего он видел Алму, старавшуюся казаться сильной.
Но всё же Стивен Стрэндж знал и другую Алму Перегрин. Слабую. Напуганную. Немного потерянную. Она была такой несколько дней назад, когда он в последний раз был в Доме Странных детей, и ему это понравилось. Ему всегда это нравилось, потому что чересчур сильные женские характеры ущемляли его мужское эго, на их фоне мерк он сам — знаменитый доктор Стивен Стрэндж.
Да, Алма Перегрин, превращавшаяся в сапсана, охранявшая временную петлю и заботившаяся о детях с необычными способностями, была похожей и непохожей на него одновременно. Им обоим было подвластно время. Они оба могли с легкостью управлять им и использовать по своему усмотрению, но у каждого были свои обязанности и каждый нес бремя ответственности. Алма не выбирала свою судьбу, ибо всё давно было решено, а Стивен мог вернуться к своей прошлой жизни, черпать силы от тёмной стороны, но он решил иначе. У каждого был свой выбор.
Они знали друг друга не так давно. Они встретились случайно, когда Алма не знала, как спасти свою петлю времени от Тварей. Стрэндж неожиданно появился в минуту отчаяния, помог отвратить на время беду от всех обитателей дома.
— Сегодня я никого не ждала, — начинает Алма, делая шаг к своему гостю. — Это третье сентября мы все проживём без происшествий.
— Вы же знаете, что в последнее время приходится следить за всеми временными петлями, — спокойно отвечает Стрэндж, — похожими, словно на осколки, разбросанные по всему свету.
— О, — протягивает она, снова улыбаясь. — Как-то раньше мы сами со всем справлялись.
— Однако, помощи вы попросили, — напомнил ей Стивен. — И приняли её.
—Что ж, признаюсь, помощь не была тогда лишней, — она разводит руки и тут же их сводит, складывая ладони замком. — Но, если бы не пришли, я бы все равно в итоге справилась.
— Подвергнув опасности тех, кого вы должны защищать? — спрашивает мужчина. — Вы говорите это несерьёзно. Вы очень привязаны к этим детям.
— Как и вы к обитателям Камар-Таджа, доктор Стрэндж, — в её голосе скользит легкая ирония.
— Что ж, думаю, вы справитесь со всем сами, — он замечает в её голубых глазах сомнение, будто она начинает понимать, что, возможно, однажды помощь ей всё же понадобится.
— Разумеется, — тихо отвечает Алма, стараясь придать голосу уверенности.
— Тогда мне пора, — он отворачивается, собираясь уйти, но медлит, ожидая, что она передумает и скажет, что была не права.
— До свидания, — громко говорит она. — Хотя нет, до скорых встреч.
Стивен снова поворачивается к ней. Алма оказывается рядом. В её глазах нет ни сомнения, ни презрения, ни надменности. Нет, в их есть интерес, азарт, сила. Она невесомо касается его плеча и дотрагивается до щеки. Он замирает, наблюдая за ней, чувствуя, как стучит в её груди сердце.
— Спасибо вам, — она встает на цыпочки, целует его в щеку. Легкое дыхание едва ощутимо. — Наверное, мне следовало это сказать ещё в прошлый раз, но я просто забыла.
— Вообще-то, вы сказали, когда были очень напуганы, — произносит Стивен, обхватывая её за талию.
— Тогда говорю ещё раз, — шепчет она.
— Думаю, что вы скажете это ещё не один раз, — предсказывает Стрэндж.
— А вы самонадеянны, — отмечает Алма.
— Мне все это говорят, — он вновь заглядывает в её глаза.
— Надеюсь, что я скажу вам это ещё не один раз.