Эта неделя, проведённая наедине с самим собой, тянулась для парня как-то особенно медленно. Непонятное безразличие охватило его, и потому он целыми днями сидел дома, апатично глядя в окно и не зная, чем себя занять. Иногда, стараясь отвлечься от беспокойных мыслей, Джим доставал какую-нибудь книгу и пытался читать её, однако, несмотря на любовь к литературе, сейчас он перелистывал страницу за страницей без особого энтузиазма: чтение не доставляло никакого удовольствия, а слова проносились мимо, как назойливо жужжащие мухи, ни на секунду не задерживаясь в его сознании. С каждым днём тишина, царившая в доме, всё больше угнетала Джима, и тот, чтобы окончательно не впасть в уныние, включал телевизор или другую технику. Но ему определённо не хватало семейных разговоров по душам, звонкого смеха сестрёнки Мэри, ласкового и мягкого голоса мамы — всего того, что мальчик не ценил, находясь в кругу близких.
Но вот однажды, когда Джим, погружённый в свои невесёлые мысли, снова стоял у окна и глядел на проносящиеся вдалеке машины, послышались чьи-то шаги. Входная дверь резко отворилась — это вернулись радостные родственники парня. Они сильно соскучились по своему дому, но ещё сильнее — по Джиму, всю неделю в этом доме главенствовавшему. Особенно счастливой выглядела маленькая Мэри.
Семья Рейнс долго обсуждала свою поездку. Родители и сестра наперебой рассказывали о том, где побывали и что видели, очень подробно описывая особо понравившиеся места. И, если верить рассказу, там действительно было необычайно красиво.
Джим слушал крайне внимательно и даже жалел, что всегда так категорично отказывался от семейных поездок. Воображение рисовало ему картины, о которых только что восхищённо говорила мама: небольшой загородный посёлок, утопающий в зелени, кристальное озеро, в котором, словно в зеркале, отражаются ночью мерцающие звёзды, деревянный домик их бабушки, сама бабушка — улыбчивая женщина, которая, как помнил мальчик, всегда пахла свежеиспечённым хлебом и полевыми цветами. В следующий раз Джим собирался поехать куда-либо вместе с семьёй, а не сидеть целую неделю дома, перечитывать старые скучные книги, изнывая от безделья, и изредка гулять в одиночестве.
Так Рейнсы сидели и мирно болтали до позднего вечера, пока семилетняя Мэри не захотела спать.
— Взгляните на часы! Засиделись мы, однако. Уже почти полночь, — произнесла мама.
И была совершенно права: старинные настенные часы показывали без десяти минут двенадцать. Все начали понемногу расходиться и, уставшие от долгих разговоров и длительной поездки, сразу легли спать.
Джим Рейнс тоже собирался ложиться, но в голову опять закрались мысли о новой школе и будущих одноклассниках. В новом «доме» его могло поджидать всё что угодно, и это серьёзно беспокоило мальчика. Однако усталость и сонливость дали о себе знать: мысли становились всё бессвязнее и абсурднее, незаметно для самого себя парень заснул. Этой ночью ему приснился очень странный сон…
Джим стоял в каком-то длинном тёмном коридоре, конец которого терялся во мраке. На стенах были красивые резные подсвечники, в которых тусклым огнём горели большие бледно-жёлтые свечи; между ними висели какие-то мрачные картины, но света было недостаточно, чтобы рассмотреть их получше. Было очень холодно. Джиму казалось, что этот холод, пронизывавший его до костей, исходил из самих стен. Мальчик поёжился. Он был одет в чёрный костюм, поверх которого — чёрная мантия, на ногах — такого же цвета обувь. Вдруг Джим увидел на стене большое зеркало. Он подошёл к нему, но в отразившемся мальчике он совсем не узнал себя.
Незнакомец, смотревший на Рейнса из зеркала, был примерно такого же возраста, как и Джим, но выглядел очень странно. Высокий, выше, чем Джим, он казался и более тонким. У него были ядовито-рыжие волосы, словно он покрасил их какой-то едкой краской. Глаза у незнакомца тоже были очень яркими — будто в необычных линзах. Этот кислотно-синий цвет выглядел неестественно. Джим отвернулся: от столь резких цветов у него разболелись глаза. Он попробовал представить себе, насколько яркими выглядят эти волосы днём, при нормальном освещении.
Мальчик отошёл от зеркала и двинулся дальше, вглубь коридора, быстро ступая по каменному полу. Вскоре Джим стал замечать каких-то людей, толпившихся то тут то там вдоль стен. Одетые так же странно, как и сам мальчик, они всё же выглядели более естественно, чем он: почти у всех был нормальный цвет глаз и волос. Люди о чём-то переговаривались, некоторые с интересом смотрели на Джима. Вернее, на того, кем он сейчас был. Но юноша проходил мимо, упрямо двигаясь к своей цели — одной из комнат в этом длинном, мрачном и холодном коридоре. Он был твёрдо уверен, что ему надо именно туда. Всё казалось очень реальным, будто он, Джим, на самом деле находился сейчас в этом удивительном месте. Отбросив лишние мысли, он смело отворил нужную дверь.