А ещё мы очень любили подшучивать друг над другом — по-дружески, конечно. У Джеймса было замечательное чувство юмора. Ты, наверное, уже встречал в нашем мире жутковатых огромных разноцветных жуков, брызжущих какой-то гадкой жидкостью. Сейчас я просто испытываю к ним отвращение, а одно время немного их боялась. Но это здесь. А каково же было мое удивление, когда на меня в другом мире сел один из таких жуков! Неприятно. А это, оказывается, Джеймс внешне заколдовал какое-то совсем безобидное насекомое… А ещё помню, как он коллекционировал смешные сувениры из двух миров. Однажды я оживала одну из таких фигурок, жутко его напугав. А впрочем, это уже не столь важно: главное, что с ним у меня связано столько прекрасных моментов. Лучших моментов жизни, которые уже никогда не повторятся.
— Печально. Но не стоит на этом останавливаться: несмотря ни на что, он определенно погиб достойно, хоть и жестоко. Вспоминай его живым, но не думай о подробностях его смерти. Хотя бы постарайся, прошу тебя. — Теперь Эдмунд крепче сжал руку Лили, опечаленной, понурившейся. Его глаза наполнились искренним сочувствием и пониманием, брови немного сдвинулись, отчего создавалось впечатление, что он хмурится.
Лили подняла голову и, вновь встретившись со взглядом юноши, слегка улыбнулась.
— Я постараюсь, честно.
— Обещаешь?
— Да. Обещаю, — громким уверенным тоном откликнулась Лилиан; в её глазах мелькнул блеск.
— Теперь главное — сдержи это обещание. Я очень на тебя надеюсь, — серьёзно отметил Саннорт.
— Сдержу. Ты же знаешь, что я всегда держу свои обещания, — заверила друга Лили. — Надеюсь, ты не против, если я ещё немного поговорю о Джеймсе? Только поняла, что слова — действительно одно из лучших средств в таком случае. Благородное памятное молчание лишь все усугубляло.
— Я совсем не против.
— В детстве мы часто делали друг другу мелкие подарки, но ничего, кроме той фотографии, что я тебе показывала, до нынешних времён не сохранилось. Все или забрали себе, или уничтожили наши родственники — особенно Кэри. Она всегда насмехалась над нами, но подарки забирала — удивительно! — Лили снова вызволила из кармана фотографию и вгляделась в её контуры, светлые, ровные, аккуратные. Словно новые — Лили очень бережно относилась к таким вещам.
Прочувствовав заинтересованность и понимание со стороны друга, девушка продолжила:
— А ещё я помню, как мы путешествовали. Это было ещё до того, как Джеймс получил свое задание. Мы просто путешествовали, изучая наш мир. Тогда мне было всего девять, и я невероятно удивлялась всему, что видела… А он так живо, забавно и интересно объяснял, что я даже сейчас могу пересказать его слова. Ещё мы любили душевные разговоры. Когда наши родственники не слышали, мы часто делились друг с другом самыми сокровенными тайнами и желаниями… Мы были искренними, ничего не скрывали. Если кому-то из нас становилось тяжко, мы непременно обращались друг к другу, — помогало. Всегда прекрасно помогало — лучше любого средства или зелья.
Эдмунд слушал Лилиан внимательно, увлеченно, заинтересованно — неожиданно! Лили искренне полагала, что он и вовсе не станет её слушать, переведя тему на осколки, путешествие или другие необходимые части задания. А он слушал. Понимая, сочувствуя и, судя по обеспокоенному горящему взгляду, явно не оставаясь равнодушным к этим рассказам.
Раньше они никогда не делились друг с другом личными мыслями и переживаниями. Уделяли внимание общим интересам, увлечениям, наблюдениям — но не более. Так было проще, так легче поддерживалась дружба, милая, наивная.
Но теперь, похоже, всё начало меняться. Доверие укреплялось, становясь прочным и уверенным; времяпровождение друг с другом даровало тёплые впечатления. К лучшему ли? Друзья, объединённые общим делом, пока не ведали. Это могло нести не только положительное значение, могло отвлекать от задания, внезапно, непринуждённо, незаметно. Всего лишь создавая новые темы для душевных разговоров, невероятно отвлекающих от реальности, чего путешественникам делать совершенно не следовало.