Время шло, и жар всё усиливался. Тогда я набрался смелости и решился попросить его помощи:
- Пожалуйста, отодвиньте мои ноги подальше от костра. - Мне показалось, вместо шепота донесся писк: я постарался сделать это как можно жалобней.
- Костер сильно нагрел мою обувь, и теперь там похуже, чем в печке, - и кивнул головой в сторону ног.
Он почти сразу перевел взгляд с костра на меня и улыбнулся:
- Это хорошо...
- Вы что, хотите меня пытать? - стараясь сохранять спокойствие, спросил я.
- Зачем? Я просто проверяю. Вдруг ты оборотень? - и его глаза округлились, словно я и впрямь был тем самым оборотнем. -
Это проверка, - прошептал он и, подойдя к ногам, отодвинул их чуть в сторону.
- Я не хотел рисковать, - раскинув руки порознь, сообщил он. - Здешние земли просто кишат этими тварями. А они, как известно, не чувствуют боли и тем более жара, - с серьезным видом заявил незнакомец. А потом как бы ненароком пробурчал: -
Извини за неудобства... Оборотни - они это... того... ну, ты сам и знаешь, - сказал он, так и не дав ответа на свой же вопрос.
Что «того»? - уставившись на него и ничего не понимая, ответил я.
Но вдруг услышал, как за спиной захрустел хворост. Кто-то передвигался маленькими, но быстрыми шажками. Всё-таки мы находились в лесу, и, как я успел заметить, в хвойном. Это было несложно даже для меня, вечного завсегдатая каменных джунглей. Земля отовсюду была просто усыпана толстым слоем иголок и мелкими шишками. А еще я чувствовал настырный, но опьяняющий запах смолы, доносившийся от сосны, к которой я был привязан. Да и вокруг тоже пахло хвоей.
Из полуночного сумрака вышел Сард, одетый в ту же песочного цвета куртку, но уже с приспущенным капюшоном. Он неуклюже шагал в сторону костра и нес охапку дров. Его голова, как и руки, и ноги, была слегка лохматой, а с обеих сторон торчали острые, как у семейства кошачьих, ушки. Совсем крохотные, но торчали вполне мило.
- Где тебя так долго носит? - незначительно повысив голос, проговорил незнакомец.
Он продолжал смотреть на меня, лишь слегка повернув голову в сторону мимо проходящего зверька.
Тот ничего в ответ не сказал - прошел мимо и подошел к костру, а затем аккуратно положил рядом собранные им дровишки. Их было немного, но больше он вряд ли смог принести. В итоге у костра образовалась небольшая горка из дров, а Сард неуклюже, с явной имитацией пытался струсить шелуху и грязь с куртки, а затем незадачливо уставился на незнакомца. Мне стало немного неприятно и даже жалко зверька, но ничего говорить или спрашивать я не стал. Незнакомец же, видимо, понял, что тот уставился на его спину, и повернулся к нему.
- Если голоден, возьми лепешку. Где лежит, сам знаешь. - Большим пальцем он указал на мешок, торчавший у него за спиной, но тут же пригрозил: - Сушеную рыбу не трожь - она нам понадобится у стуженого ручья, - и, сам того не замечая, потер ладошками, изображая холод.
«Он его хозяин, но никак не друг», - эта мысль пронзила меня внезапно, словно дождь в солнечный день.
Я сказал именно «хозяин», потому что понял это по интонации, с которой он обращался к зверьку. Чувствовались легкая пренебрежительность, холод и явный властный тон. Ни капли ласки или заботы, ни тебе «спасибо», ни «пожалуйста» - «возьми», «принеси», не «трогай»... Друг или товарищ никогда не станет так поступать. Я вздохнул.
Зверек же старался сразу угодить, но делал он это без особого энтузиазма, скорее с опаской.
Сард присел и, принюхавшись, подошел к мешку. Я видел только хвост и задравшийся конец куртки; ну, и слышал железное лязганье, шорох каких-то бумаг, постукивание стекла и другие всевозможные слуховые безобразия.
«Вроде как кухне оказался», - подумалось мне.
- Не залей медом шкуру Усуллы! - пригрозил хозяин. Он обернулся на шум за спиной, но тут же повернулся обратно.
И мы продолжили разговор:
- Значит, говоришь, - не вор? - Его лицо из задумчивого перевоплотилось в изумленное, но с горстью недоверия. Он добавил: - Доказать тоже не можешь... - тотчас голос понизился, и дальше он словно разговаривал сам с собой:
- Как же я могу доверять ему - тому, кто без опаски и оружия бродил по Драконьему Хребту?