«Позвоню начальнику - скажу, что опоздаю, объясню ситуацию, - сначала подумал я и запрокинув голову, будто бы в поисках ответов, добавил: - Заодно спрошу совета - может, он что-то подскажет».
Неприятности беспощадно преследовали меня. Сети не было, а походив по залу и безрезультатно пытаясь ее всё-таки поймать, я стал обдумывать план дальнейшего действия. Единственным верным решением мне показалось выбить дверь на выходе из метро. Однако стоило мне поднять голову к потолку и взглядом прощупать камеры видеонаблюдения, как идея тут же испарилась.
«Что ж - придется спускаться вниз, садиться в поезд и ехать к ближайшей станции, иного выхода я не вижу». - В своих словах я почувствовал горечь и явное нежелание так поступать, но деваться было некуда.
Поправив сумку и подтянув штаны, я затарабанил по ступенькам и летел как ошпаренный, словно на последний ночной рейс. Последние пару ступенек пришлось перепрыгнуть, иначе куда было девать адреналин и накопленную ярость. Сердце колотилось и отдавало эхом в ушах, тело пульсировало и сильно вспотело, иногда даже коробило. Еще бы - утро получилось очень стрессовым, впечатлений я хлебнул на полгода вперед! Проскакивала мысль, а не поехать ли домой?
«Работа подождет», - порывистым и в то же время усталым голосом выдал я. К тому же пот не просто окропил мою рубашку, сделав ее мокрой, - он еще и въелся в нее, издавая неприятный запах. Сомневаюсь, что коллеги оценят мое непроизвольное увлечение спортом! Не дождавшись от себя однозначного ответа, я ступил на платформу и в позе покорного ожидания мысленно устремился к мигу, где поезд останавливается, а я прощаюсь с этой станцией, провожая ее взглядом. Но время шло, а поезда всё не было.
«Начальник меня убьет!» - непонятно кому угрожая, сказал мой внутренний голос.
«Мне бы выбраться отсюда, да поскорее, а там пусть убивает!» - без энтузиазма ответил я сам себе.
Так я и стоял - в надежде, что поезд соизволит-таки приехать. Время от времени реплики повторялись, и я переговаривался сам с собой. Так легче. Первое время поглядывание на стрелки часов вызывало у меня легкие приступы паники. Тем не менее шаг за шагом паника сменилась равнодушием, а позднее и вовсе перестала меня волновать. Время уже не веяло тоской и уносилось хоть и медленно, но непринужденно. «Вероятно, организм привыкает. Или же я банально смирился», - подумал я. А может, это вообще сон? Почти сразу мою коротко стриженную голову стали посещать странные, даже глупые мысли: а не спуститься ли мне на рельсы и не попробовать ли самостоятельно добраться до следующей станции? Как дым, они окутывали сознание, но, как наркотик, постепенно притупляли чувство страха и усыпляли дыхание. Неизвестность становилась другом, острота сменилась интересом, разум поменялся местами с инстинктами. Наверное, только одному месту хотелось приключений. Словно по команде, я, оглядевшись в последний раз и убедившись, что поезда нет, а на перроне пусто, всё еще не веря в то, что делаю, спрыгнул между рельсов. Поначалу казалось, будто ноги набиты ватой. Они двигались, но твое «Я» витает где-то рядом, словно ноги принадлежат кому-то другому, а ты лишь наблюдаешь. Арка была уже совсем рядом. Не знаю почему, но я обернулся и, можно подумать, попрощался со станцией. Странно... Грусть навалилась на меня, но почти сразу же отступила. Не мешкая, шаг за шагом я удалялся - и вот шаг сменился бéгом, а освещенный фонарями перрон скрылся за поворотом. Безмолвно, не попрощавшись со мной, по-английски, без малейших колебаний и скромно.
Когда я пробегал между рельсов, будто бы по подземной глиссаде, вымощенной посреди вымерших у современных людей «лампочек Ильича», это путешествие уже не казалось мне таким безнадежным - присутствовала доля увлеченности происходящим. Лампочки, а точнее - гирлянда быстро закончилась. Телефон вновь сверкнул в моих руках - он явно напоминал о своей незаменимости. Что ни говори, но идти на ощупь или запахи я не умею (да и не хочу). Одно дело - страх, но совсем другое - споткнуться и с огромной долей вероятности получить травму или наступить на, мирно бредущую, но не очень приветливую нерасторопную крысу. Тень временно перекочевала назад, играя роль моего импровизированного телохранителя. Сам же я старался не смотреть на нее - в одиночестве она выглядела слегка пугающе. Эмоции и легкий страх мешали думать. Но это нисколько не помешало прикинуть количество времени, которое может занять переход к другой станции. По самым скромным подсчетам, до «Крещатика» было идти минут пятнадцать, пускай двадцать. Но чем быстрее, тем лучше, - и шаг ускорился. Чувство опасности не покидало меня, и даже самый незамысловатый поворот я старался проходить по широкому радиусу. Время от времени мое воображение улавливало странные звуки. Неприятное жужжание и легкое вибрирование стен заставляли остановиться и, приложив ухо к холодной стенке, прислушиваться. Фонарик только мешал - его яркий дневной свет не давал мне сосредоточиться. Мигом он оказывался в кармане - замкнутый, но всегда включенный и наготове. Звуки доносились откуда-то сверху, но подсознание с этим не соглашалось. С явным упорством оно рисовало картины мчащегося на меня поезда, фары которого не светились, а машинист либо уснул, либо притворялся, зная, что я иду в его сторону. Но пара секунд - и подземное пыхтение прекращалось, сознание стирало картины ластиком, и акварели застывали в непонятном стиле «мазня». Я привык к этой мазне и вскоре уже не обращал на вибрацию никакого внимания. Для успокоения даже списал всё на шум от наземного транспорта, а на худой конец - в случае, если не помогало, - оставил версию о слуховых галлюцинациях. Так уж получалось, что идти всё время прямо я не мог и тогда всё же время от времени оборачивался. Моя тень то и дело путала и взбудораживала мое воображение, заставляя пугаться и фантазировать... Наши с ней движения не казались синхронными и однотипными: ее руки и ноги будто с запозданием или нежеланием шли следом, словно намекая на что-то потустороннее. Мои же реальные конечности нервно подрагивали, и вместе с тем тень пускалась в пляс, что смущало еще больше. Тогда в дело вступали пальцы - они закрывали светящийся диод, и то ли теплота, которую он источал, была столь умиротворяющей, то ли тень и впрямь пугалась этой незадачливой темницы, но эффект был: я успокаивался, успокаивалась и тень. Развлечений у меня было немного, и чтобы хоть как-то это компенсировать, я стал вспоминать всё интересное, что когда-либо читал о метро. Помимо этого, стал прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий, которые могут приключиться со мной в пути, и мысленно дорисовывал недостающие в темноте детали.