Ивану Даниловичу стало не по себе.
— Искренне говорю вам, дорогой Николай Эрастович, мне очень и очень жаль с вами расставаться… Я всегда помню ваше доброе и хорошее ко мне отношение, всегда дорожил и дорожу нашей дружбой и хочу, чтобы и дальше мы оставались такими же друзьями.
Иван Данилович проводил Николая Эрастовича до машины. Распрощались как родные.
Возвращался Иван Данилович лесными тропами, чтобы унять волнение, подышать воздухом…
С того дня, как командующий вернулся из Москвы, к нему было трудно попасть: он подолгу работал с Покровским и Иголкиным. Но как-то днем я все же «прорвался» с прибывшим из Москвы генералом И. И. Людниковым.
— Иван Ильич! Здравствуйте! С приездом, — идя от стола нам навстречу, Иван Данилович приветливо протянул Людникову обе руки. — Вот и опять вместе, и опять в преддверии решающего сражения. Прошу, — жестом показал на стул, что у столика, стоящего торцом впритык к письменному столу, а сам, зайдя по другую сторону, сел против Людникова. — Николай Иванович, присаживайтесь.
И я оказался свидетелем встречи боевых товарищей, Черняховский и Людников вспоминали былые ратные дела и все, что было вместе пережито.
Вспоминая декабрь 1943 года, жаркие бои 15-го стрелкового корпуса под городом Малином, генерал Черняховский, не замечая того, сам заговорил о Витебской операции. Подтянув к себе карту и водя по ней карандашом, познакомил Людникова с обстановкой на витебском направлении, сжато, как он это умел, рассказал о замысле и задачах армии по окружению и разгрому здесь войск генерала Голь-витцера.
Иван Данилович никогда. не навязывал своих мыслей командармам и никогда не сковывал их инициативы, но сейчас чувствовалось, что. он стремился скорее ввести в курс дела нового командира, передать ему все, что уже твердо отложилось, и еще то, что надо предусмотреть Ивану Ильичу при принятии решения.
— Мы с вами горьким опытом научены, — продолжал Черняховский. — Поэтому прошу вас: при охвате группировки Гольвитцера будьте начеку и на случай его прорыва в межозерье основательно себя обеспечьте. А он здесь наверняка будет прорываться. На будущей неделе я буду у вас. Возможно, с маршалом Василевским, так что будьте готовы к докладу о подготовке к операции. Если у вас нет ко мне вопросов, то у меня, Иван Ильич, все, — Черняховский встал. Встали и мы.
— Вопросов нет, — ответил Людников.
12
В ночь на 20 июня командующий, член Военного совета и командующие родами войск фронта с оперативной группой, возглавляемой генералом Иголкиным, убыли на передовой командный пункт. Он размещался в блиндажах на малозаметной высотке «208,5», немного севернее Минского шоссе, примерно в двух с половиной километрах от переднего края. Здесь же были построены блиндаж для представителя Ставки Маршала Советского Союза А. М. Василевского и его группы. На основном КП, в лесу южнее Гусина, остался штаб во главе с генерал-лейтенантом А. П. Покровским, на плечи которого легли большие заботы по осуществлению решений командующего и боевому обеспечению операции.
В эту же ночь перебрались на свои передовые КП и командармы. Теперь управление войсками фронта шло с этой ничем не примечательной высотки.
Если до сих пор враг, считавший, что на этом фронте не может быть наступления крупных сил, вел себя относительно спокойно, то в последние дни он стал заметно активничать, стремясь разгадать наши намерения. Поэтому командующий еще раз потребовал от войск строгого соблюдения маскировки, полного молчания радиостанций.
К середине июня были завершены все перегруппировки и войска армий заняли на фронте предбоевой порядок согласно первому варианту, утвержденному Ставкой.
Казалось, сделано все и можно последние два дня перед операцией отдохнуть. Но Иван Данилович, склонясь над картой, размышлял, как поведет себя противник, когда войска армии генерал-лейтенанта В. В. Глаголева захватят Оршу, а войска соседнего фронта, форсировав Днепр южнее Могилева, перехватят пути отхода немцев на Слуцк.
— Куда бросится противник, когда мы возьмем Оршу, а 2-й Белорусский фронт — Осиповичи? — смотрит он на Иголкина и Макарова, корректировавшего «Обращение Военного совета к войскам».
— Естественно, на Минское шоссе, а там на Минск или на север… — ответил генерал Иголкин.
— …По тылам наших армий? — добавил Черняховский. — И наделает там такой тарарам, что мы вместо Минска на Друти застрянем… А чтобы этого не произошло, — он многозначительно обвел всех лукавым взглядом, — я решил левый фланг фронта прикрыть танковым корпусом Бурдейного. Ну как?