— Нет, ничего не напоминает, — пожал плечами Макаров.
— А помните нашу радость — это было 8 июля, уже на новом КП, — когда мы с вами поставили на карте, на излучине реки, что километров двадцать южнее Минска, большущий черный крест?
— На Птичи? Как же, помню.
— Так вот эта излучина напомнила тот радостный день, когда генерал Мюллер сделал там, у Самохваловичей, последнюю попытку вырваться из минского «котла», но был разбит и капитулировал. Этим и закончился первый этап Белорусской операции «Багратион». В этой операции, Василий Емельянович, я, как никогда, почувствовал силу нашей партии, армии, партизан и тружеников тыла и вообще единство всего народа нашей великой страны. И это нам надо довести до каждого воина. Ведь им придется прорывать сильно укрепленные линии обороны Восточной Пруссии.
— Я тоже так думаю, — произнес в раздумье генерал Макаров. — Но не надо забывать, какую громадную роль играет наше Верховное Главнокомандование, в делах которого олицетворяется единство партии, армии и народа. По-моему, этот тезис вам следует раскрыть в сегодняшнем выступлении, когда вы будете ставить задачи на Каунасскую операцию.
— Да, — согласился Черняховский. — Но тогда надо хотя бы кратко подвести итог первого этапа операции «Багратион»… — и, обернувшись к порученцу, сидевшему за его спиной, взял у него планшет, из которого вынул блокнот, авторучку, и стал писать. — Перво-наперво, как вы сказали, — взглянув на Макарова, проговорил он, — надо отдать должное Ставке Верховного Главнокомандования и Генеральному штабу. Ведь они разработали план грандиозной по масштабу наступательной операции четырех фронтов. Разом поднялись четыре фронта и взломали «неприступную» оборону врага, а затем с помощью белорусских партизан, двумя сходящимися мощными ударами намертво окружили и разгромили стопятитысячную группировку противника во главе с генералами Траутом и Миллером. Причем взяли в этом минском «котле» пятьдесят тысяч пленных. Здорово? А это ведь почти шесть полнокровных дивизий! Но это еще не все, — Черняховский некоторое время помолчал. — В результате во фронте «прославленного» генерал-фельдмаршала Модели, «льва обороны», — усмехнулся Иван Данилович, — образовалась от Западной Двины до Припяти четырехсоткилометровая брешь и для наших фронтов и соседей открылась возможность в кратчайший срок освободить Белоруссию, затем Литву и приступить к освобождению Прибалтики и Польши. А там — вперед, на разгром логова фашизма. Каково? А пока нам надо форсировать Неман и наступать на Каунас.
Вернулись они на КП в сумерки. В. Е. Макаров направился к себе в политуправление, а И. Д. Черняховский прямо в штаб: его волновал правый фланг фронта.
— Как дела у Крылова? — поздоровавшись, спросил он генерала Покровского.
— Крылов успешно форсирует Неман. Алешин доложил, что Гитлер объявил Неман на участке Каунас — Алитус воротами в Восточную Пруссию и приказал фельдмаршалу Моделю любой ценой удержать в своих руках Неман. Сюда уже двинуты из глубины значительные резервы.
— Ясно, Александр Петрович, одно: надо срочно разобраться.
Генерал армии Черняховский всегда в большой или малой операции определял главное ее звено. Здесь, по его мнению, главным звеном был Каунас.
— Меня, Александр Петрович, страшит не крепость Каунаса, а ее форты, на которые опирается вся оборона города. Следовательно, брать его в лоб нельзя, — и он решительно провел на карте от фронтон 39-й и 5-й армий две красные стрелы, охватившие Каунас с севера и юга. Причем южную стрелу 5-й армии загнул посильнее. Этой армии он отводил главную роль в окружении и разгроме каунасской группировки. Затем, не теряя времени, связался по ВЧ с командармами и поставил перед ними задачи на всю глубину операции. А к генералу Крылову поехал сам. И там, на КП армии, они рассмотрели все то, что касалось подготовки и организации наступления.
29 июля в полдень, когда командующий в ходе сражения высмотрел у противника слабое место и решил здесь ввести танковый корпус генерала Бурдейного, вдруг зазвонил ВЧ. Трубку взял генерал Макаров и тут же протянул ее генералу Черняховскому:
— Москва. Товарищ Сталин.
— Сталин? — удивился Иван Данилович, хотя это было не впервой.
— Советское правительство наградило вас второй медалью «Золотая Звезда». Поздравляю! Желаю успеха, — проговорил И. В. Сталин и, конечно, поинтересовался, как дела под Каунасом.
Иван Данилович поблагодарил ЦК партии и правительство, коротко доложил обстановку и заверил Верховного, что Каунас будет освобожден в срок.