— А ты что, никогда не говоришь неправды?
— Ыгы.
— Вишь ты — ыгы. Ну что ж, пане Малец, я тебе за это книжку дам, когда придешь в школу. С картинками.
На прощание ребята опять сняли шапки и, перекрикивая друг друга, загалдели: «До видзэня! До видзэня!» А Даник стоял растерянный, не зная, верить или не верить… И почему-то было ему обидно…
Сейчас он вспоминает об этой встрече и опять думает: верить пану или нет?.. А сапоги — черные, блестящие сапожки — висят на шестке, над самой головой, и, глядя на них, никак не уснешь… Через три дня в школу!.. А потом начнутся холода и можно будет обуть сапоги!.. А может, мама и в первый день позволит?..
3
Пан Цаба не обманул: когда Даник пришел в школу, он дал ему книжку с картинками и так смешно назвал ее — «элементаж»[2]!
Буквы дались мальчику легко. Только две из них доставили ему, как и другим новичкам, много хлопот. Какие-то «а с хвостиком» и «э с хвостиком»; первое надо произносить «не то как а, не то как он», а второе — «не то э, не то эн»… Учитель муштровал их, но выговаривать это удавалось только ему одному. Ребята вскоре решили, что тут весь фокус в носе — какой у кого нос. У пана Цабы нос был длинный, красный и гундосил как-то совсем особенно. А у них это так гладко не выходило — ни «он», ни «эн»…
Потом начали складывать из букв слова: «ма-ма», «па-па», «А-не-ля»… Анеля — это имя девочки. Такой девочки во всей Голынке ни одной не было, и потому Даник назвал Анелей свою пеструю, очень уж забавную телушку.
Как-то зимой, придя из школы, Даник взялся за уроки. Мамы не было дома. Он сам достал из печки щи, с полки — хлеб, поел, прибрал со стола и раскрыл «элементаж». Начал читать стишок, который надо было выучить наизусть. В стишке польский мальчик Янэк выхвалялся перед мамой, что наловит много рыбы. А потом:
На этой «храпкэн» Сивый и засел. Что за «храпка» такая? Думал, думал — ничего не придумал. Вспоминал, вспоминал… Нет, учитель не говорил им об этом ни слова. У мамы не спросишь: она ушла куделю прясть. Да хоть бы и дома была, у нее, сколько ни спрашивай, один ответ: «А бог его знает! Отвяжись. Что я тебе — пани или учительница? Бабушка твоя, покойница, служанкой у пана была — та бы тебе объяснила!..»
Вдруг Даник вспомнил, к кому сегодня мать пошла с куделью, и ему сразу все стало ясно. Ну конечно, пока еще не стало, но скоро станет, — стоит ему только пойти туда, к Кужелевичам, и показать эту «храпкэн» своему другу — Миколе.
Микола — друг Даника? Взрослый дружит с таким малышом?.. Ну и что ж тут такого? Подружились они… кто его знает когда — то ли прошлой весной, когда Микола защитил его от солтысенка, то ли тогда, когда Даник помог Миколе…
Месяца три назад, осенью, мальчик бежал с выгона домой. Иван Терешков, с которым они «в черед» ходили в школу, пришел с первой смены и отпустил Даника на вторую. Сивый торопился, припустил рысцой, а тут с дороги, что за огородами, кто-то его окликнул:
— Даник! — и помахал рукой.
Он узнал, кто его зовет, и пустился через капусту туда.
У початой от дороги борозды на плуге сидел Микола и курил.
— Вот что, брат Данила, — сказал он. — Я тебя выручил, и ты меня выручай. Сбегай к нам в сарайчик, где я сплю… Гляди только, чтоб мать моя не заметила. И возьми ты там, в углу у дверей, одну штуку. Спрячь только, чтоб никто не видел…
Даник побежал. Во двор к Кужелевичам пробрался огородами. Озираясь, отворил сарай и у двери в углу увидел старый безмен: с головкой, но без крючка, на который прицепляют то, что надо взвесить. Больше ничего в углу не было. Значит, это и надо взять. Мальчик спрятал безмен под рубашку, высунул белую голову за дверь, огляделся и что есть духу помчался на загуменье, а там — по дороге, к Миколе.
— Ну вот, — улыбнулся его защитник. — Давай сюда. Это, брат, та самая палица, с которой еще Машека[4] воевал с панами. И я тут этой штукой не коня погонять буду. Ему уже и палица не поможет…
Мальчик смотрел то на пахаря, то на худую, как деркач, конягу, то снова на пахаря… Тот самый Микола — добрый, веселый, чубатый парень, которого он видал и босым, и в лаптях, и в сапогах, — показался теперь мальчугану таким огромным и страшным с этой своей палицей… Страшным, конечно, для тех, кто не дружит с Миколой, как Даник.
— Ну иди, из-под рубашки да под рубашку, — улыбнулся Микола, пряча безмен за пояс. — А ты, брат Данила, смотри молчи об этом. Я не разбойник. Я только здесь вспомнил про этот безмен. Там, за горкой, — он показал рукой на холм, куда тянулась узкая, недопаханная полоса, — меня поджидают. Макар Полуян решил проучить голяка Кужелевича. Одному пану солтысу боязно, так братца позвал. Того, что в примаках живет, в Микуличах. Меж собой кулачье грызутся, а как на нашего брата, так вместе. Сидят там да покуривают, ждут… Ничего, покажу им безмен — не полезут. Ну, ты иди, брат, а то в школу опоздаешь. Эй, гнедой, потащили!..
4
Маше́ка — легендарный белорусский герой, богатырь, жестоко мстивший панам за угнетение крестьян.