— Ну, ну, вояка, вставал бы, что ли…
Анатоль поджимает ногу, но мама щекочет его за ухом. И вот, совсем уже проснувшись, он садится и спрашивает:
— Папа приехал?
— Папа приедет завтра.
— А кто сегодня приехал?
«Сегодня» на языке Анатоля означает этой ночью. Почти каждую ночь кто-нибудь приезжает в лагерь партизанских семей, уходя от фашистских издевательств, от смерти. Очень интересно бывает, когда приезжает такая семья, — новые люди, новые дети, строится новая землянка. Еще интереснее, конечно, когда приезжает сам папа. Тогда можно прокатиться в седле, подержать в руках тяжелую папину винтовку… Да вот сегодня он не приехал.
— Сегодня приехали из Песков, одна семья. У Семеновых ночевали.
— А землянку они уже построили?
— Ну что ты, — смеется мама. — Как же они без тебя обойдутся? Вот поешь скорей и беги.
Анатоль спешит. Сегодня он послушно подставляет лицо, чтобы мама умыла его студеной ключевой водой, скорее, чем всегда, выпивает молоко, надевает пилотку, берет свой «автомат», и вот он уже на дворе. Доброе утро, солнечный лес!
Сквозь ветви березы и ольхи на кусты орешника, на папоротник, на мягкий сыроватый мох ложатся светлые солнечные пятна. Листья на деревьях шевелятся, и тени на мху тоже шевелятся. Острые вершины темно-зеленых елей и светлые шапки высоченных сосен облиты ярким солнечным светом. Щебечут птицы, где-то далеко кукует кукушка, а поближе стучит топор. Анатоль знает: это валят деревья, будут строить новую землянку. Слышите — вон уже не топор стучит, а визжит пила. Погоди, погоди… Ага! Дерево крякнуло и, зашумев ветвями, поехало вниз и мягко, глухо ударилось о землю. Теперь опять слышно, как стучит топор: это обрубают у дерева сучья…
А где же эта землянка будет стоять?
И тут Анатоль заметил девочку.
Совсем незнакомая девочка стоит на дороге и, повернувшись к Анатолю спиной, смотрит вверх, на сосну. Анатоль должен познакомиться с гостьей, но просто так подойти он не хочет. Он прячется за березу, наставляет свой «автомат», прищуривает глаз и звонко, во весь голос, кричит:
— Трр! Трр! Тррр!..
Все получилось самым наилучшим образом — девочка даже подскочила.
Теперь можно и подойти. Анатоль берет «автомат» на «ремень» и подходит.
— Не бойся, — говорит он, — я стреляю только фашистов. Это я так — попугал тебя.
— Ой, мамочки! — улыбнулась девочка. — Стану я тебя пугаться, такого маленького! Я на птичку смотрю. Как она называется?
— Вот и не знаешь! Это же дятел! — говорит Анатоль. — Видишь, как он хвостом подпирается?
— А наши землянку делать будут, — сказала девочка, все еще глядя вверх.
— А мой папа минер, он фашистам все поезда повзрывает. Ага!
— Моего папы нет, — вздохнула девочка. — И мамы нет, и бабушки, и никого…
— А кто ж это там рубит? — удивился Анатоль.
— Это дядя Степан. Я у них живу. Давно-давно. Бабушка Зося померла, так я живу у них. Меня зовут Ася, а тебя?
— Анатоль. Раньше мама называла меня Толик, а теперь я уже вырос.
Ася посмотрела на мальчика и засмеялась.
— Ой, мамочки! — сказала она (так всегда говорит тетка Марыля, ее опекунша). — Он вырос! Станет на полено, так свинье по колено. Вырос! Ты еще совсем маленький.
Анатолю это не понравилось.
— Ну и пускай не вырос, а у нас есть школа, ага!
— Какая школа?
— «Какая школа»! Зеленая!
— Зеленая? А кто ж ее покрасил?
— «Покрасил»! Ничего ты не знаешь. Вот идем, покажу.
— Идем!
Ася взяла Анатоля за руку, и они побежали.
3
«Зеленую школу» устроили недавно. Комиссар бригады, он же и секретарь подпольного райкома партии, приехав сюда, посмотрел, что в лагере собралось много детей, и сказал:
— Нам бы школу открыть, товарищи, а?
— Хорошо бы открыть, Николай Иванович, — согласились партизаны. — А то и правда, растут они у нас на лес, как говорится, глядя. Но как ее, эту школу, устроишь?… Землянку разве такую ахнуть, человек на сорок — пятьдесят?
— Землянку! — улыбнулся комиссар. — А зачем землянку? Что, дети солнца не любят или у нас его мало? Зеленую школу устроим, партизанскую.