- А что ТЫ делаешь? А ?
- Оружие! - ответил Гилиас, отломав одну ножку с крупным изогнутым гвоздем, а сидельце взяв на подобии малого щита. С наружи стали слышны совсем странные звуки, будто кто-то отрыгивался, а в щель между полом и дверью стало пытаться проникнуть нечто по виду схожее на влажный кусок мяса в прозрачной пленке. Вслед за этим помещение наполнилось жутким зловонием.
- О, милостивые боги, что он делает? Когда это уже кончится? Хватит. Хватит!- стала истерить Эфира. Таира пыталась держать ее крепче.
- Я думаю…оно хочет свой язык просунуть в щель - сам не веря своей догадке, с сомнением в голосе сказал Гилиас. И это намерение у существа за дверью получилось осуществить. То, что могло служить языком, было бледно розового цвета покрытое сетью маленьких черных капеляров. Проникнув в помещение, предполагаемый язык поднялся, изогнувшись подобно кобре, и стал равномерно покачиваться вверх-вниз.
- Обнюхиваешь нас гад, да ? ...Так обнюхай это, тварь!- выкрикнул Гилиас. Одним прыжком оказавшись возле двери и пригвоздив, покачивающийся предполагаемый язык к полу ножкой табурета...
VI
Движение Гилиаса не было молниеносным. Может даже и не очень быстрым, скованное страхом, но движимое яростью, рвущей на мелкие клочья его морозные оковы. Этот поступок Гилиаса в образовавшемся мире страха, отчаяния, безысходности и злобного существа снаружи был совершенно чуждый. Он казался настолько нереальным насколько может нереальным казаться Солнце, внезапно появившееся в ночном небе. Трал, молча, хлопал глазами, и не мог понять, реальность окружает его или это некое ужасное подобие реальности, которое может, привидится только в кошмарном сне, вызванном тяжелым заболеванием. Этот не переборимый страх заполняющий вены, вязкостью сковывающей мышцы, и вызывая сильнейшую дрожь. Эти слезы застывшие в глазах. Выветривание сознания из головы, наполняемой вместо этого лишь одним желанием спрятаться и переждать. А Трал был не из робкого десятка. Нередко его задирчивость и, временами, откровенное нахальство приводило к стычкам с хулиганьем человеческой и гномьей породы, после которых он вынес, как награду, три шрама от ножа и неисчислимое количество обычных синяков и ссадин. Но сложившаяся ситуация кардинально отличалась от уличных драк. Снаружи находилось существо настроенное не просто враждебно. Оно не хотело обзываться, оскорбляя твое достоинство, или вывести из себя. Не было также и желания у него кулаками вытрясти из тебя излишнее самодовольство, которым ты задеваешь окружающих. Желание у этой твари было одно, и это чувствовали все - убить! Просто лишить тебя того дара которым наградили родители - жизни. Лишить будущего. Разрушить все твои планы. Планы твоих друзей и близких, связанных с тобой. Все, которые уже есть, и которые еще родятся. И это нечто просто хочет забрать все эти дары жизни, о которых так часто забываешь до момента беды, и кинуть в огонь своего бесхитростного и в тоже время невообразимо ужасного желания - убить тебя! Смести тебя из этой жизни, как ветер сметает листву, как дождь смывает чьи-то следы. И это все вызывает тяжелую обиду, внутри, перекрывающую дыхание, словно камень тяжелый лежащий на груди. Тралу так не хотелось смерти, что не возможно было передать словами. А чувство обиды тисками давило грудь, от того, что неизвестное нечто не согласовывает с тобой вопрос жизни и смерти, как не согласовывают его с курицей, перед тем как отнять ей голову. Из-за того хочется просить, умолять, вымаливать себе прощение, даже не зная, чем провинился перед своим палачом. Выплакать просьбами свою законную жизнь, дороже которой сейчас нет ничего на свете. Трал окинул туманным взором людей в комнате, ставших в эту секунду ему во стократ дороже, чем обычно. Как же не хотелось ему их терять, а еще больше не хотелось покидать этот мир. Эридор направив взор в никуда, стоял как вкопанный, обхватив голову обеими руками. Рядом лежащий Бриан весь бледный с искривленным лицом и печально сложенными бровями, по-видимому, глядел туда же куда и Эридор. Девушки, обнявшись, безутешно рыдали. Трал осознал, что всех охватывает чувство обреченности. А время казалось застыло в комнате или растягиваясь, словно вязкое тесто.
Взгляд Трала коснулся Гилиаса. Подобного Гилиаса он не знал. Казалось, что все, что происходит с ними, не пугает его, а только злит. Кожа на его лице приобрела красный оттенок. Лицо искажено в гневной гримасе. Тело пробирает дрожь. А его глаза! Глаза горели ненавистью к тому, что пыталось проникнуть в дом. Трал знал этого человека хорошо, но сейчас не узнавал своего товарища. Знал его как человека вспыльчивого, иногда выдумщика, который знает много научных и магических фактов, и весельчака... Лежа на полу, наблюдая за своим другом, Трал видел перед собой великана, который собирается сразиться с неописуемым злом, пришедшим забрать их жизни. Перед дверьми стоял самоотверженный герой из сказок, пусть и с табуретной ножкой вместо меча, в свете энерголамп, окутанный магической светло-голубой аурой, готовый ценой своей жизни спасти их. В глазах Трала близкий друг, человек которого он знал много лет, превращался в божество. Он не мог оторвать глаз от Гилиаса.