Владимир Иванович Немцов
Осколок солнца
Глава 1
ПОСТОРОННИЙ РАЗГОВОР
В это лето ни один межпланетный корабль не покидал Землю. По железным дорогам страны ходили обыкновенные поезда без атомных котлов. Арктика оставалась холодной. Человек еще не научился управлять погодой, добывать хлеб из воздуха и жить до трехсот лет. Марсиане не прилетали. Запись экскурсантов на Луну еще не объявлялась.
Ничего этого не было просто потому, что наш рассказ относится к событиям сегодняшнего дня, который нам дорог не меньше завтрашнего. И пусть читатели простят автора, что он не захотел оторваться от нашего времени и от нашей планеты. Правда, он рассказывает о технике пока еще не созданной, но разве дело в технике? Впрочем, перейдем к рассказу.
Под потолком вздрагивала серебряная птица, силилась оторваться от проволоки и гудела. По столу шагал экскаватор, вдоль стены бегал электровоз. Шумела вода в шлюзах, на плотине вспыхивали фонари. Рядом лента транспортера тащила кирпичи на четвертый этаж строящегося дома. Кирпичи были похожи на ириски, а весь дом размещался на столе. Сейчас над ним склонились две головы: темная, курчавая и светлая, коротко стриженная.
He в первый раз Вадим Багрецов и Тимофей Бабкин рассматривали эту модель на выставке трудовых резервов, и не только маленький дом привлекал их сюда. Буквально все созданное руками учеников ремесленных училищ в той или иной мере интересовало друзей. Пожалуй, только в Политехническом музее они видели столь многообразную технику. Но ведь там модели строили инженеры, а здесь — пятнадцатилетние умельцы.
Несмотря на то, что и у Багрецова и у Бабкина был солидный конструкторский опыт, они завидовали умению и терпению будущих мастеров. Многие модели были так тщательно и любовно оформлены, что Багрецов, не обладающий особым терпением, мог стыдиться некоторых своих моделей, собранных наспех, лишь бы работали. О Бабкине этого сказать нельзя: он был аккуратен, доводил аппараты до блеска, но и он не прочь поучиться, например, токарному мастерству у большинства участников выставки.
Сквозь полупрозрачный сводчатый потолок центрального зала лился мягкий рассеянный свет люминесцентных ламп. А под ними ходила по кругу модель самолета, управляемая по радио. В другом зале плавно катился электрокомбайн. Навстречу ему двигалась хлопкоуборочная машина.
Сегодня на выставке ожидалось много посетителей. Воскресенье. Будут демонстрироваться все модели в действии. Сейчас их проверяли.
Багрецов и Бабкин пришли первыми. Перед отъездом в длительную командировку им хотелось еще раз взглянуть на модель, в которой заложена хоть маленькая, но все же частичка их труда. Радиотехники из института метеорологии выступали на выставке трудовых резервов в роли научных консультантов.
— Консультанты? Придумаешь тоже, — рассердился Бабкин, когда Багрецов сказал об этом. — Вон тот, наверное, консультант настоящий.
Скосив глаза, он посмотрел на человека, склонившегося над стендом. Креме блестящего затылка, обрамленного черным полукольцом волос, Вадим ничего не увидел. Но вот человек оглянулся, и на помятом, надменном его лице можно было прочитать такую скуку, такое недовольство, что казалось непонятным, зачем он пришел на выставку.
— Обыкновенный завистник, — тихонько сказал Багрецов.
Бабкин недоуменно посмотрел на него.
— Кому завидовать? Ребятам?
— А ему все равно. По-моему, он ненавидит людей, которые что-то умеют.
— Физиономист! Может, у человека зубы болят.
— Довольно, Тимка. Он меня вовсе не интересует. Как ты думаешь, сегодня наш трактор покажут в работе?
Ребята одного из московских ремесленных училищ задумали построить модель радиотрактора. Инициатор этого дела жил в общей квартире с Тимофеем Бабкиным и попросил его как опытного специалиста помочь ребятам в проектировании. Ну, а где Бабкин, там и Багрецов. Они неразлучны на работе, вместе бывают в командировках в разных концах страны, да и вообще друзья, хотя и спорят часто. Абсолютное несходство характеров.
Залы постепенно наполнялись. У самой двери несколько человек рассматривали модель грузовика с настоящим бензиновым мотором. Ребята из ремесленного училища торопились в гардеробную, чтобы сдать там свои фуражки и, спускаясь по лестнице, жадными, нетерпеливыми глазами смотрели на модели. Сейчас они будут изучать их во всех подробностях и не без пристрастия. Будущих мастеров не обманешь, скверную работу от них не скроешь.
Но здесь, на выставке, все было самое лучшее, и если уж попадалась модель не очень тщательной отделки, то лишь потому, что в ней скрывалась какая-нибудь занятная выдумка, видна была свежая изобретательская мысль. Мимо нее не пройдешь, не порадовавшись. И радость эту не мог утаить Багрецов, громко выражавший свое восхищение, чем приводил в замешательство и злил спокойного, рассудительного Бабкина.
Не хотелось ссориться, но Тимофей не мог простить Димке его детской восторженности. До чего же это несолидно для взрослого техника! Года через два инженером станет, а все еще удивляется. Конечно, ребята потрудились, видна смекалка. Но ведь Димка сам изобретатель и мог бы быть более серьезным.
Чтобы рассмотреть внутренность строящегося дома, Бабкину приходилось подниматься на цыпочки, а Димка, длинный, как жердь, спокойно взирал и на дом и на Бабкина. Тимофея это раздражало. Не нравились ему и диаграммы на стенах, где цветными столбиками был отмечен рост технического творчества учащихся трудрезервов. Маленький столбик — в прошлом году, а большой — сейчас. Стояли они рядом, как Бабкин и Димка. Действительно, сравнительная диаграмма!
Замолкли моторы, и в наступившей тишине послышались щелчки номеронабирателя.
— Наш! — воскликнул Вадим и, размахивая руками, помчался в соседний зал.
Бабкин заложил пальцы за ремень гимнастерки и, поскрипывая новыми сапогами, недовольно поплелся за товарищем.
Удивительная и непростительная неточность. При чем тут «наш»? Скажите, пожалуйста, какое Димка имеет отношение к модели радиотрактора? Вместе подкорректировали схему да помогли наладить передатчик. И вдруг кричит истошно: «Наш!» Совестно за него, а главное — за ребят обидно. Ведь они же строили эту машину. Их идея, их разработка — и нате вам: нашлись соавторы — взрослые дяди, которым уже за двадцать. Неудобно.
Тимофей не мог упрекать друга в низменных побуждениях. Все, к чему он был привязан, все, чем занимался, что любил, — все это он считал своим, кровным и готов был нести личную ответственность за любые неудачи, если бы они встретились при испытаниях или демонстрации, скажем, того же радиотрактора.
Но модель работала отлично. По огромному столу, обитому серым сукном, шел трактор с антенной и тащил за собой плуг. На краю стола — передатчик с рефлектором. Он излучал радиоэнергию, которая принималась антенной на тракторе, преобразовывалась в приемнике и заставляла работать электромотор. Демонстрировалась передача энергии на расстояние без проводов. Управлялся трактор вспомогательным радиопередатчиком с номеронабирателем.
У трактора зажигались фары, он мог итти по кругу, поворачиваться вправо и влево; у плуга приподнимались лемехи, и все это делалось с помощью диска номеронабирателя, похожего на телефонный.
Вадим с нескрываемым восторгом любовался моделью, а Бабкин, поглаживая ежик волос, с подчеркнутым равнодушием посматривал на часы. Вадим увлекся настолько, что позабыл о встрече с Лидой Михайличенко, а она должна быть здесь с минуты на минуту. Неужели Димке не интересно увидеть друга своего детства? Короткая память. А когда-то Лида ему нравилась. Впрочем, так же как и многие. Легкомыслие.
Неправда. Помнит Вадим, все помнит. Два года Лида ничего не писала. Работала где-то в Орле, училась заочно в Московском технологическом институте, занималась редкими металлами. Багрецов и Тимофей были в очередной командировке, а в это время Лида приехала в Москву сдавать государственные экзамены. Сдала отлично, и ей предложили аспирантуру. Тему, которую она выбрала для диссертации, признали очень интересной. Как потом она говорила Багрецову по телефону, дело касалось новой методики измерений.