Лопен кивнул. Какой интересный способ познавать мир. В целом ему нравилось ее слушать: акцент придавал словам Струны приятный ритм, и она по-особенному произносила некоторые гласные. К тому же, она высокая, а высокие женщины самые лучшие. Он очень удивился, когда узнал, что она всего на несколько лет младше него. Неожиданно.
Увы, он уже трижды приклеивал Уйо к стене, но Струну это не сильно впечатлило. Еще он сделал ей чуту, но она и так готовила ее лучше него. В следующий раз нужно ухитриться продемонстрировать, насколько он хорош с картами.
– Любопытно, – сказал Лопен. – Тебе нравится то, чего ты боишься?
– Да. Но я не осознавала эту штуку. Что боюсь. Да?
– Ты не осознавала, что нечто страшное, нечто непривычное может быть настолько упоительным. Мне кажется, я понял, о чем ты говоришь.
Задумавшись на миг, Лопен выпил свет из большого самосветного граната. Ему казалось, что разные цвета различаются по вкусу, хотя остальные считали, что это глупость.
Он оглядел Струну. Впечатлило ли ее, с какой легкостью и небрежностью он парит в воздухе? Не узнать, пока не спросишь, а тут уж легкостью и небрежностью не пахнет. Так что он заложил руки за голову и поразмыслил об ее словах.
– Струна, твой отец. Он и правда в опасности из-за того, как поступил? Спас Каладина? Убил Амарама?
С того случая прошло несколько месяцев, и Каладин убедил Камня пока остаться в Уритиру. В основном чтобы его семья отдохнула после утомительного путешествия. Однако это не продлится вечно. Камень все больше укреплялся в своем намерении вернуться на родину и предстать перед судом.
– Да, – тихо проговорила Струна. – Но из-за него. Его поступка. Его желания.
– Он выбрал помочь Каладину, но не выбирал, каким по счету родиться.
– Но его выбор вернуться. Его выбор просить... Я не знаю слово. Просить выбор?
– Правосудия?
– Да, наверно. – Она улыбнулась. – Не бойся за моего отца, Лопен. Он выберет свой выбор. Если он должен идти домой, я останусь. И Дар останется. Мы сделаем его работу. Мы посмотрим за него.
– Посмотрим? Ты имеешь в виду, посмотрите спренов?
Струна кивнула.
– А сейчас есть какие-нибудь вокруг?
– Руа. – Струна указала на спрена Лопена, который пронесся мимо в облике причудливого летающего корабля. – И Каэлинора. – Спрен Уйо. Она редко являлась Лопену. – Спрены ветра в небе, спрены волн в воде. Спрены тревоги за кораблем, почти невидимые. И... – Она подняла голову.
– И что?
– Странные штуки. Хорошие боги, но необычные. Апалики'токоа'а.
Струна попыталась найти подходящие слова, потом вытащила бумажку – она часто носила с собой несколько клочков – и сделала быстрый набросок.
– Спрен удачи. – Лопен узнал стреловидную голову.
– Пять. Было ни одного. Потом три. Потом четыре. Больше каждый день.
Ха! Что ж, хорошо, что Струна посматривает по сторонам. Она сомневалась, стоит ли отправляться в это путешествие, – думала, от нее не будет пользы. Лопен ее подбодрил, поскольку знал, что ей хочется увидеть мир. И вот она высматривает интересных спренов.
– Не знаю, стоит ли волноваться из-за спренов удачи, – сказал он, – но я все равно доложу Рушу. Может, у королевы Ясны или у кого еще появятся мысли на их счет.
Струна кивнула. Лопен оборвал сплетение и плюхнулся на палубу – немного жестче, чем ожидал. Он похлопал по древесине и ухмыльнулся собственной глупости. Жаль, что Уйо не видел. Ему бы понравилось.
Легкой трусцой Лопен отправился на поиски кузена. Как он и опасался, тот сидел у себя в каюте и ковырялся в даль-перьях ревнительницы Рушу. Одно он разобрал полностью.
– Лопен, – сказал Уйо на гердазийском. – У этого алюминия замечательные свойства. Мне кажется, плененные спрены реагируют на его присутствие почти как добыча на хищника. Когда я касаюсь фольгой самосвета, они отскакивают на другую сторону своей темницы. По моей гипотезе алюминий подавляет их способность ощущать не только мои мысли о них, но и мысли сопряженной половинки.
– Знаешь, куз, – отозвался Лопен на том же языке, – эти даль-перья гораздо более ценные, чем те замки, что ты вскрывал. Можешь нарваться на неприятности.
– Возможно. – Уйо поковырял маленькой отверткой, чтобы отсоединить часть самосветной оправы. – Но я уверен, что смогу собрать все обратно. Дама-ревнительница ни о чем не догадается.